оставшихся людей, я буду считать задачу выполненной. А «захватывать» вас будут, когда мы пройдем Ишкашим. У меня уже есть план, сейчас я вам его расскажу.
Он подробно рассказал о предстоящих действиях своей маленькой группы по первому варианту, при котором Чон Дин возвращается один, и по второму, при котором он все-таки приводит к ним Падерину и Елагина.
– Думаете, ваши офицеры все-таки вернутся? – спросил Кречетов.
– Надеюсь, – вздохнул Асанов, – я был против участия женщины в нашей экспедиции.
– Сколько людей вы уже потеряли? – помрачнев, тихо осведомился Кречетов.
– Пока двоих. Один погиб в горах – майор Олег Машков. Другой был ранен при приземлении. Мы оставили его в ближайшем кишлаке, но надежда, что ему удастся выбраться, очень маленькая. Он, кстати, был из вашего ведомства. Майор Абдулло Ташмухаммедов.
– Я его знал, – кивнул Кречетов. – Мы платим за нашу операцию очень дорогую цену.
– Я буду счастлив, если вернутся остальные, – признался Асанов. – Хотя, если говорить откровенно, шансов почти никаких.
– Вам не кажется, что ваш план несколько авантюрен? – спросил Кречетов. – Простите, но вы понимаете, как опасно его исполнение лично для вас?
– Но здесь не может быть других вариантов, – просто ответил Асанов, – поэтому я и пошел в эту экспедицию. Не могу подставлять своих людей. Это в конце концов даже нечестно. Они не посвящены во все детали операции, а значит, будут драться изо всех сил и скорее погибнут, чем отдадут вас бандитам.
– Может, вы и правы, – выдохнул Кречетов. – И все-таки это очень рискованно.
Они ждали около двух часов. Наконец появился уставший Чон Дин. В назначенное время ни Падерина, ни Елагин в Ишкашиме не появились. Это могло означать только одно – их гибель либо плен, что в сложившихся условиях было гораздо хуже. И хотя, по расчетам аналитиков Центра, такой вариант был даже предпочтительнее, так как ни один из офицеров не знал о самой операции, Асанов не мог себе простить такого развития событий. Ему казалось, что он ошибся, поставив Падерину в более безопасное место. Нужно было оставить ее рядом с собой. Но всякие сожаления были уже ни к чему. Двоих офицеров его группы не было, и он вполне мог считать их выбывшими из состава своего отряда.
Теперь следовало осуществлять первоначально задуманный план с подставкой Кречетова. Чон Дин и Асанов начали переодеваться в одежду местных жителей. На самом Кречетове уже давно была одежда афганских пуштунов, форму у него отобрали почти сразу после взятия в плен.
Место для предстоящего боя они искали еще полчаса. Наконец на одном из крутых склонов Асанов остановил свой отряд, решив расположиться именно здесь.
Не понимавший, почему они медлят, Чон Дин даже не спрашивал генерала, считая, что тот знает, как именно им нужно действовать.
На этот раз они ждали около трех часов. Их отрыв от группы преследователей все-таки был гораздо большим, чем они предполагали. Осторожный Чон Дин спросил у Асанова:
– Простите, товарищ генерал, но чего мы ждем?
– Не удивляйтесь, капитан, так нужно, – кивнул Асанов, ничего больше не добавив.
Кречетов согласно закивал, и Чон Дин, еще раз проверив свой автомат, остался спокойно лежать на земле, словно ничего необычного не происходило. Раз нужно, значит, нужно. Генералу он доверял всецело. А лишние вопросы никогда не задавал. Именно за эти качества внешне флегматика по натуре и взрывного холерика внутри Асанов так ценил капитана военной разведки корейца Чон Дина. Преследователи появились неожиданно. Их вели опытные проводники, уже чувствующие близость загнанных беглецов. И первые автоматные очереди ударили именно по троим проводникам.
Двое были убиты сразу, третьему удалось укрыться за большим валуном. Рассыпавшиеся в цепь бандиты открыли огонь. Как и предвидел Асанов, они вели не прицельный, а скорее отсекающий огонь, чтобы не допустить бегства преследуемых.
Асанов заметил, как несколько человек направились в обход, намереваясь отсечь их от дороги. Кречетов знаками показал на этих парней. Асанов кивнул ему, продолжая отстреливаться. Бандиты явно не торопились переходить в атаку. Они, получившие специальный приказ взять живым бежавшего пленника, не торопились подставлять свои лбы под вражеские пули.
Бой как-то заглох сам по себе, и, несмотря на огромное численное преимущество нападавших, им не удавалось продвинуться вперед, и они явно ждали группу, начавшую обход позиций врага. За полчаса редкого обмена выстрелами Асанову, Кречетову и Чон Дину удалось вывести из строя еще троих нападавших, столь неосторожно подставивших себя под их выстрелы.
Чон Дин поменял позицию, продвинувшись немного вперед, дабы не дать возможности и людям Нуруллы продвинуться дальше. А сам Асанов, указав Кречетову на свое место и оставив все снаряжение, начал легко подниматься вверх, чтобы не допустить внезапного удара в тыл своей маленькой группе. Он успел как раз вовремя. Четверо бандитов уже почти достигли цели, когда две брошенные гранаты заставили их изменить свой маршрут. Двое были убиты или тяжело ранены, остальные отступили.
Аюб понял, что взять этого полковника живым будет труднее, чем в первый раз. Но он твердо знал, что не имеет права возвращаться без этого беглеца, иначе Нурулла сам оторвет ему голову. Значит, нужно было поднимать своих людей в атаку. При этом первые из атакующих почти наверняка должны быть убиты – эти «шурави» стреляют, как дьяволы. Но поднять людей не удастся, это он тоже понимал. Бандиты привыкли грабить, убивать, торговать наркотиками, даже пьянствовать, несмотря на строгие запреты мусульманской веры, – но никак не вести бой с отлично обученными профессионалами.
Он не мог даже вообразить, как раздражала их нерешительность Асанова. По плану генерала, перешедшие в наступление бандиты должны были захватить раненого Кречетова, оставшегося на поле боя. Но они и не собирались переходить в наступление, словно выжидая, когда наступит ночь. Но ожидание темноты никак не входило в планы Акбара Асанова. В ночной темноте легко срезать внезапную тень, объясняя это плохой видимостью, а подставлять таким образом Кречетова было неразумно и глупо.
– Нужно отходить, – крикнул он Кречетову, – здесь ничего не выйдет! Слишком хорошая позиция.
Внезапно среди нападавших началось какое-то оживленное движение. Послышались крики, выстрелы. Затем – еще более частые выстрелы, автоматные очереди. Асанов и Кречетов, ничего не понимая, переглянулись. Возможно, это был какой-то непонятный трюк Нуруллы и его людей, но, судя по крикам, к нападавшим подходил какой-то другой отряд.
Это были люди Алимурата. Прождавшие весь день обещанных грузовиков, так и не сумевшие захватить столь вожделенный для них груз, они, узнав о том, что в десяти километрах от города идет сражение, поспешили явиться к месту боя. Их было больше, чем людей Аюбы, и они атаковали с яростью обманутых. Аюб, видевший моральное состояние своих людей, попросил по рации помощи у Нуруллы.
– «Летающую машину», – кричал Аюб в панике, – как можно быстрее!
На другом конце слышался только треск. Он не знал, что Корнер, формально являвшийся руководителем полета, стоял перед сложной дилеммой. С одной стороны, конечно, нужно наказать людей Алимурата, выяснить, кто именно напал на станцию, найти бежавшего полковника. Но с другой… Их вертолет должен принять участие в боевых действиях между двумя бандами контрабандистов. А это уже нарушение всех существующих правил.
Корнер колебался долго – минут шесть. Видевший его состояние Беннет молчал, предпочитая не вмешиваться. Нурулла, каким-то звериным чутьем почувствовавший состояние американского гостя, тоже молчал, напряженно ожидая разрешения на взлет. Корнер наконец принял решение.
– Черт с вами, – зло произнес он, – здесь все не так, как у нормальных людей. Пусть летят и прикончат всю эту банду. Но пусть захватят хотя бы одного из них, прежде чем отрубят ему голову.
Беннет кивнул и быстро пошел отдавать распоряжение. Нурулла обрадовался, решив лететь вместе с пилотами. Он поспешил за ушедшим Беннетом. Через пять минут Беннет вернулся.
– Они сейчас вылетают, – коротко доложил он.
– Черт бы побрал нашу демократию, – выругался Корнер, – если для ее защиты нужно использовать такой сброд. Мне противно даже находиться в одном лагере с этими подонками.
– Вот сообщение, – протянул ему листок Беннет, – поступило из Карачи. Убийство Рона Баксея было
