А затем опустил руку. Пустая трата боеприпасов. Человек может найти куда лучший способ окупить стоимость патронов, чем тратить их на насекомых. Особенно когда его начинает ломать.
И, проклятие, уже начало.
Он добрел до умывальника и уставился на себя в зеркало, опершись на раковину. Зеркало покрывала сетка трещин. Он разбил его собственным лбом ночь назад, отчаянно нуждаясь в радости, приносимой флектом, и разгневавшись на зеркало, что оно такое…
…такое никакое. Такое пустое.
Джайрус был готов вновь бить о него головой, но увидел, что лоб его отражения все еще покрывает корка крови.
Он разглядывал самого себя. Торс, бугрящийся искусственной мускулатурой, лицо, усеянное клановым пирсингом. Кончик языка — он высунул его наружу, — украшенный дополнительным острым зубом.
Красивый мальчик. Городской кланстер. Громила.
В комнате, открывавшейся позади его лица, Нэша все еще лежала без сознания на матрасе. Она свернулась поверх одеяла, а на ее обнаженном теле танцевали змеиные татуировки. Два кобрида изгибали свои кольца на ее животе и окружали груди, охватывая распахнутыми пастями темные соски. Она будет валяться в отрубе еще несколько часов. Но когда очнется, ей тоже захочется «взглянуть».
Даже больше, чем захочется.
Ей это будет необходимо.
Необходимо, мать вашу за ногу, необходимо!
Время выбраться в город. Время охотиться. Время зарабатывать. Джайрус согнул руки и увидел, что пушка все еще лежит в его правой лапище. Превосходно.
Он сгреб в охапку свой плащ и большой черный зонт.
Когда он вышел на уровень наземной улицы, город все продолжал грохотать. На уличных столбах запела кислотная тревога, когда с запада неожиданно налетел дождь, чьи струи при свете натриевых придорожных ламп казались сплошным потоком лазерных импульсов. Мимо проносились машины, расплескивающие лужи. Колокола звонили снова и снова.
Колокола. Джайрус пошел на звук.
На пересечении улиц Зачинания и Благодатного Пути возвышалась часовня. Это было особенное место, где молились только представители знати. На изъеденной кислотой башне звонил колокол. По тротуарам спешили важные люди в длинных плащах, торопясь успеть к службе.
Джайрус присоединился к ним в качестве зонтоносца одного из этих симпатичных ребят.
— Благодарю, — произнес человек, когда они подошли к дверям часовни, и вложил монету в ладонь Джайруса.
Тот свернул зонтик и опустил его, чтобы стекли капли дождя. Это был очень полезный инструмент.
В Петрополисе зонты нужны всегда. Джайрус добыл свой, зарезав в тоннеле Прохода Гооготтена десятилетнего мальчика.
Они оказались возле двери часовни. Джайрус скользнул внутрь, в сухой полумрак, и поспешил поклониться сакристии, чтобы не показаться посторонним. В конце прохода господа рассаживались по немногочисленным скамейкам, пока священнослужитель снимал шелковый покров с триптиха, посвященного святому Ферреолу, покровителю автоматики.
Свет лился вниз, окрашиваясь в цвета оконных стекол апсиды. Никем не замеченный, Джайрус задрожал, когда его пронзили остаточные видения от последнего «взгляда». Бандит занял место в задних рядах. Он почувствовал запах кислоты, когда капли дождя стали стекать с зонта и вгрызаться в мраморный пол. Пистолет приятно оттягивал карман плаща.
Началась служба. Все тот же старый бред. Речитатив священника, в унисон подхватываемый паствой. Джайрус продолжал таиться в объятиях мглы. А впереди позолоченный триптих был охвачен потоком белого света, изливаемого потолочными лампами, и казался окруженным неземной аурой. Похожие на бледные марионетки, руки священника двигались перед ним, сотворяя символы.
Склонив голову, Джайрус глянул влево. Он увидел, как храмовые служки дожидаются позади заалтарной завесы, поправляя свои рясы и мантии, перешептываясь и подготавливая кадило, магнетум и блюдо.
Блюдо. Блюдо для сбора пожертвований. Именно оно и привлекало внимание Джайруса. Эти прихожане были богачами из внутренних блоков… и на блюде могла образоваться приличная сумма. О флекте на один вечер можно будет забыть. Ему хватит денег на неделю «поглядушек», да еще к тому же достаточно лхо и «кричалок», чтобы смягчить отходняк.
Его все еще трясло. «
Он моргнул. Священник только что произнес кое-что, прозвучавшее странно. Паства откликнулась. На глазах Джайруса священник коснулся верхней части триптиха, и тот раскрылся.
И появилось изображение, которое было хуже, чем все, когда-либо виденное Джайрусом, даже в самых поганых флектах. Он судорожно вздохнул и подскочил на месте. Эти изображения… изображения были такими…
Джайрус понял, что обмочился, и закричал. Слишком громко. Все прихожане и священнослужитель обернулись на него.
— Добрый день, — произнес какой-то мужчина, присаживаясь на скамью возле него.
— Э… ну… — Вот и все, что смог выдавить из себя Джайрус.
— Похоже, вы пришли не на ту службу, — мягко произнес мужчина.
— Оx! Да, наверное.
Человек был стройным и подвижным, а его лицо — узким, с благородными чертами. Одежда на нем была темной и безупречно чистой. Руки мужчины скрывали перчатки.
— Как тебя зовут? — поинтересовался человек. — Кстати, мое имя Торос Ревок.
— Меня зовут Джайрус, — несмотря ни на что, произнес его рот.
— Как поживаешь, Джайрус? Ты ведь кланстер, я прав? Кхм… как же вас там называют… громилами?
— В точку, сэр.
— И у тебя… как там говорится… ломка без «поглядушек»?
— В точку, сэр. Так и есть.
— Не везет тебе, приятель, — произнес мужчина, успокаивающе похлопав Джайруса по ноге, и тот непроизвольно поежился. — Ты не должен был ничего этого видеть. Дело в том, что это закрытая часовня. Как же ты проник внутрь?
Было что-то странное в этом человеке. Что-то в его глазах или тоне, что заставляло Джайруса отвечать, невзирая на все нежелание.
— Я… я притворился зонтоносцем, сэр.
— Ты? Хитро.
— Господин Ревок! — прокричал священник от переднего ряда. — Возникли какие-нибудь проблемы?
— Это просто бедный человек, случайно попавший на наше собрание, отче. Не стоит беспокоиться. Он скоро уйдет.
Человек снова обернулся к Джайрусу. Глаза его были желтыми, словно два умирающих солнца.
— Зачем ты пришел сюда? — мягко спросил он.
— Я просто… — начал было Джайрус.
— Собирался опустошить блюдо для пожертвований, — произнес Ревок, отводя взгляд в сторону. — Чтобы заплатить за «погляделки». Ты хотел обокрасть всех этих добрых прихожан, только чтобы и дальше потакать своей дурной привычке.
