Джефф прошел через всю комнату. Оба они вышли на улицу, и Джефф с оглушительным треском захлопнул за собой дверь.
Принтер продолжал отстукивать строку за строкой, и Лоретт смотрела на него с чувством покаянной вины: в конце концов, у нее не было другого выбора, она была просто обязана обо всем рассказать Джеффу. Лоретт понимала, что Уолли вполне заслуживает выговора, но надеялась, что Джефф не обойдется с ним слишком сурово: она питала некоторую слабость к Уолли после того, как тот согласился отправиться с ней на помощь Белинде.
— Я проверил телефонные номера в Нью-Йорке и в Италии, — сказал Реджи.
— И что выяснили?
Стемнело, было уже почти одиннадцать часов. Джефф с Реджи все еще сидели в опустевшем полицейском участке; рядом с ними лежали открытые пакеты с каким-то китайским деликатесом.
— Как я и предполагал, итальянский номер принадлежит хранилищу произведений искусств, которое находится под вооруженной охраной. Тот, кто звонил по этому телефону, должен был точно знать, когда эти предметы будут отправлены в Штаты. Нью-йоркские номера принадлежат нескольким различным музеям изящных искусств. — Заложив руки за голову, он откинулся на спинку стула. — Здесь действует целая преступная сеть. Судя по всему, у них есть осведомители во всех важных пунктах, им и пришла в голову блестящая идея переправлять похищенное в такой отдаленный район: пока мы ищем следы ценностей в частных собраниях Лос-Анджелеса или Сан-Франциско, они надежно хранятся в заброшенном доме неподалеку от Локэст-Гроува, куда никто и не подумает заглянуть. — Реджи провел указательным пальцем по усам. — Они, вероятно, продают их в частные галереи, владельцы которых так стремятся заполучить какую-нибудь картину эпохи Возрождения, что даже не интересуются ее происхождением. Многие коллекционеры предметов искусства так поступают: им абсолютно наплевать, что любоваться шедевром впредь будет только узкий круг лиц.
— Гм… — Джеффу трудно было сосредоточиться на теме искусства, когда все его мысли вертелись вокруг Лоретт. Даже невольно возникавший перед глазами ее образ отличался какой-то неотразимой чувственностью. Он вспоминал, как она проталкивала кончик своего мягкого нежного язычка через его губы, он видел перед собой ее волнующую, особенно при ходьбе, фигурку, представлял, как она лежит на кровати и обращает к нему страстный взор, умоляя его поскорее лечь рядом.
— Вы со мной согласны? — спросил Реджи.
Джефф рассеянно посмотрел на него.
— Что вы сказали?
Реджи, рассмеявшись, поднялся и отодвинул стул.
— Ничего, ничего! Может, вам лучше поехать домой и как следует выспаться?
— Заманчивое предложение. — Оно, конечно, могло быть куда более заманчивым, если бы с ним пошла и Лоретт.
— Я постараюсь присмотреть за этим Харрисоном, — сказал Реджи, направляясь к двери. — Кстати, мне стало известно, что его внучка работает у вас, в полицейском участке. Не думаете ли вы, что она передает информацию деду?
— Это абсолютно невозможно!
Реджи пожал плечами.
— Вы же знаете, как часто такое случается: в конце концов выясняется, что виновны люди, которых меньше всего подозревали. И вы сами мне говорили, что кто-то из ваших сотрудников тесно связан с этой шайкой. Почему же в таком случае ее не подозревать? Придется мне понаблюдать и за ней, — сказал он в заключение, закрывая за собой дверь.
Вконец расстроенный, Джефф тяжело вздохнул: дело все сильнее запутывалось. Он, конечно, не имел права запретить Реджи считать Лоретт одной из подозреваемых только потому, что любит ее… Но как только она узнает, что за ней следят, это наверняка сильно испортит их отношения.
Джефф осторожно помассировал раненую ногу. Обстановка накалялась, и он хотел, чтобы Лоретт на некоторое время покинула город: ей грозила опасность не только со стороны того типа, что наведывался в их дом, но еще и потому, что она по своей инициативе занялась не свойственной ей розыскной работой: вначале отправилась с Белиндой и Уолли в этот полуразрушенный дом, потом сняла отпечатки пальцев со своей двери и с телефонной трубки… Лоретт даже предложила ему свою помощь в поисках предателя среди сотрудников, намереваясь задавать его людям невинные, на ее взгляд, вопросы. Нет, надо убирать ее отсюда подальше, но он знал, что она добровольно не подчинится никакому приказу. Может, лучше всего заставить ее на него рассердиться, и тогда она уедет сама?..
Когда на следующее утро Лоретт вошла в офис, Уолли выкладывал содержимое своего стола в большую картонную коробку. Она молча понаблюдала за ним. Джефф был поглощен составлением какого-то донесения.
Медленными, нерешительными шагами она подошла к Уолли.
— Чем это вы занимаетесь?
— Освобождаю свой стол. Сегодня мой последний рабочий день.
— Что такое? — Она посмотрела на Джеффа, но тот даже не поднял головы.
— Вы увольняетесь? — спросила она.
— Нет, меня уволили. — Уолли опустился на колени и принялся выгребать содержимое нижнего ящика.
— А-а… — произнесла Лоретт, не двигаясь с места и ощущая свою полную беспомощность. — Мне… мне очень жаль, Уолли.
Он промолчал.
На сей раз когда она снова посмотрела на Джеффа, их взгляды встретились. В ее глазах он прочитал укор, а в его она разглядела холодное, суровое упрямство, которым Джефф предостерегал ее не подвергать сомнению принятое им решение. Щеки у нее покраснели. И это был тот человек, который совсем недавно, лежа рядом с ней в постели, бормотал всякие нежные слова?! Как мог он в такую минуту восседать с олимпийским спокойствием, с таким неумолимо суровым видом? Ей показалось, что рядом с ней не один Джефф Мюррей, а два, и этого, второго, она совсем не знала… более того, не хотела знать!
Уолли, выпрямившись, бросил свои последние вещи в картонную коробку.
— Я освободил свой стол, — с достоинством сообщил он.
Хотя эти слова предназначались для Джеффа, Уолли даже не посмотрел в его сторону.
Джефф промолчал.
Уолли, подняв со стола коробку, направился к двери. Лоретт опередила его, открыв ее перед ним.
— Спасибо, — мрачно сказал Уолли.
— Не за что, и желаю вам удачи, — добавила Лоретт еле слышно и закрыла за ним дверь. Отпустив ручку, она медленно повернулась к Джеффу. — Что произошло? — спросила она без особого нажима.
— Я его уволил.
— Мне это известно, и я знаю, что он вел себя безответственно, но почему ты проявляешь по отношению к нему такую суровость? Он уже немолодой человек, и вряд ли у него есть опыт другой работы. Что же ему теперь делать?
— Не знаю и не желаю знать. — Зашуршав бумагами, Джефф вновь углубился в лежавшее перед ним донесение.
Но от Лоретт нельзя было так легко отделаться.
— Ну и как назвать такое отношение к человеку?
— Это нормальное отношение к безответственному работнику со стороны человека, которому поручено руководить полицейским управлением! — прорычал Джефф. — И я хочу, чтобы все здесь знали, что любого, кто не справляется со своей работой, я отсюда непременно вышибу. — Через минуту он беззаботно добавил: — Но тебе нечего волноваться, я доволен твоей работой.
Лоретт от удивления даже рот раскрыла:
— Ты доволен моей работой?! — повторила она, не веря собственным ушам: таким
