весь народ, его сын стал королем в возрасте шестнадцати лет.
— Значит, сейчас 1805 год — и ему двадцать лет,— пробормотал Джефф.
— Мне казалось, что даже американец должен знать о таких вещах, не прибегая к арифметическим вычислениям,— фыркнул лейтенант.
— Полностью согласен с вами, месье,— вежливо ответил Джефф,— Спасибо вам за ваше терпение и позвольте попрощаться с вами. Я очутился здесь с помощью волшебного трюка, но надеюсь, вы покажете мне обычный выход.
— Эх вы, американцы! У вас грубое чувство юмора и необузданный нрав. До сих пор ссоритесь с Англией…
Джефф нахмурился:
— А как насчет вашей собственной ссоры с Англией?
— Какая вопиющая неблагодарность! Эта размолвка произошла лишь из-за восстания в Америке. Вы, американцы, не заслуживали нашей помощи. Из-за нее Франция чуть было не обанкротилась. Но так или иначе, это уже история. Вся Европа теперь живет в мире. Даже Австрия безропотно забрала к себе старую королеву; там тоже понимают, что ее присутствие рядом с молодым королем было бы неблагоразумным. Пошли, американец! Забирай свой безобразный автомат и уходи отсюда. Не забудь купить себе новую одежду: та, которую ты носишь; может быть, и пригодна для твоей страны, но смехотворна для Парижа.
Джефф пошел по парижским улицам с Норби под мышкой, подыскивая место, где они с роботом могли бы исчезнуть, не вызвав переполоха среди горожан. Он пересек мост через Сену и вошел в парк перед Музеем национальной истории, основанным в 1635 году Людовиком XIII. Углубившись в сад, он нашел тенистую лужайку, окруженную кустами, и опустился на землю.
102
Голова Норби высунулась наружу.
— Я пытался обратиться к тебе телепатически, но твой разум был совершенно закрыт. Что случилось?
— Извини, Норби, я задумался. Вместо того чтобы присоединиться к Фарго и остальным в далеком будущем, мы оказались во Франции, причем в таком месте, которого не должно существовать в этом времени. Почему это произошло? Мне нужно было спросить лейтенанта, какое сегодня число.
— Я знаю,— ответил Норби,— Пока ты блуждал в своих мыслях, я выглядывал наружу и наблюдал. Люди склонны к неразумным поступкам и сантиментам, но мы, роботы, всегда находимся в превосходном рабочем состоянии…
— Норби! Я готов признать, что ты единственный и неповторимый, но раз уж все так замечательно, то как ты умудрился забросить нас сюда, в неправильный XIX век? Ну какое сегодня число?
— Если ты хоть немного помолчишь, Джефф, то я отвечу тебе. Я видел число в газете: сегодня 14 июля 1805 года. В принципе это День Бастилии, национальный праздник Франции, но здесь его никто не отмечает. Возможно, они празднуют тот день, когда король Людовик принял конституцию. По-моему, все не так уж плохо. Кому нужна кровавая и жестокая революция?
— По-видимому, она нужна нам с тобой,— твердо сказал Джефф.— Это временное ответвление не наше, и в конце концов мы полностью исчезаем из него. Вспомни, на той чужой планете, куда мы попали, не было ни одного человека или любого другого биологического существа — только роботы.
— Роботы не так уж плохи, если они похожи на меня,— самодовольно заметил Норби.— Ой! — Он дернул Джеффа за рукав и быстро втянул конечности в свой бочкообразный корпус.
Джефф поднял голову и увидел вытянутое от удивления лицо с длинными усами, склонившееся над кустарником. На голове француза красовалась форменная фуражка с золотым околышем.
— Добрый день, офицер,— поздоровался Джефф.
— Пошли со мной,— скомандовал полицейский.— Ты иностранец, разговаривающий сам с собой на незнакомом языке. Возможно, в этой бочке хранятся краденые ценности. У нас не доверяют иностранцам. Пошли!
104
Джефф снова оказался в Бастилии, причем Норби исчез.
— Не исключено, что вы действительно заставили свой автомат исчезнуть, месье фокусник,— произнес лейтенант, препроводив его в камеру.— Но скорее всего, здесь не обошлось без сообщника, который унес бочонок, прежде чем он попал в руки полиции. Полицейские уверены, что в бочонке хранились краденые драгоценности: в последнее время у нас было много ограблений. Боюсь, мне придется сообщить им, что ты строишь из себя американца, но проявляешь подозрительное невежество в политических вопросах, даже для варвара из далекой страны. Радуйся, что мы живем в новую эпоху. Было время, когда тебя бы вынудили под пытками сказать правду. Но так или иначе, тебе предстоят невеселые деньки, если ты не будешь полностью откровенен с нами.
Пускаться в объяснения не было смысла. Джефф сел на жесткую деревянную скамью. Лейтенант ушел, тюремщик запер дверь камеры. Возможно, наступила новая эпоха и Людовик XVII был гуманным монархом, но темница выглядела такой же грязной и омерзительной, как и раньше. Джефф мог поспорить, что и еда осталась такой же тошнотворной.
Он уперся ладонями в подбородок и попытался найти логичное решение. Норби без труда переправил Фарго на далекую планету в отдаленном будущем, но застрял вместе с Джеффом в неправильном 1805 году, в Дне Бастилии, которого не было на самом деле.
Будучи частично инопланетным, а частично земным роботом, Норби был ужасным путаником и не раз совершал ошибки в перемещениях как во времени, так и в пространстве. Должно быть, произошел очередной сбой или же робота притянуло к критическому моменту истории, который должен был наступить, но не наступил. Опять же — почему?
Пока Джеффа вели обратно в Бастилию, Норби использовал возможность скрыться в другое время или место. Но тогда почему Норби не вернулся к нему? Неужели с маленьким роботом что-то случилось?
— Я здесь, Джефф,— произнес Норби, неожиданно возникнув в пространстве между Джеффом и кучей прелого сена, которую тюремщик считал самой подходящей постелью для заключенного.— Мне стоило труда найти тебя. Я
105
думал, ты сумеешь отвертеться от Бастилии, но мне следовало бы помнить, что…
— Я не такой красноречивый, как Фарго. Я не умею убеждать людей в своей правоте. А что ты делаешь с этим ожерельем? Это опасное устройство.
— Я взял его в том музее, в далеком будущем.
— Но оно все равно опасно…
— Только не это ожерелье.— Норби протянул его Джеффу. Бриллианты сверкали, металл мягко отсвечивал серебром.
— Это же настоящее ожерелье королевы, а не копия,— изумленно произнес Джефф.
— Разумеется, и если ты немного подумаешь, то поймешь, какой я умный.
Чувствуя себя полным дураком, Джефф смотрел на настоящее ожерелье, вспоминая, каким прекрасным и старомодным оно выглядело на Олбани Джонс, одетой в костюм М ари и-Антуанетты.
— Значит, настоящее ожерелье и есть ключ к разгадке?
— Да, Джефф. По крайней мере, мне так кажется.
— Давай посмотрим. Копия ожерелья — это инопланетное транспортное устройство. Оно неисправно, и в активированном состоянии стремится попасть в то время, где оно было в прошлом.
— Или будет в будущем,—добавил Норби.
— Но тогда каким образом настоящее ожерелье…
— Давай, Джефф, шевели мозгами!
— Хорошо. Копия перенесла Олбани из дома ювелиров, а так как она держала в руках настоящее ожерелье, оно исчезло из Франции восемнадцатого века в то самое утро, когда его собирались передать кардиналу Рога ну.
— Поэтому настоящие бриллианты так и не попали к ворам,— нетерпеливо добавил Норби,
