Много ли надо любящей матери, чтобы успокоиться. Рассказал ей сын обо всем, пряча глаза, смущенный и тихий, и сердце Хадичи Салимовны словно опустили в целительный бальзам. Зря она волновалась, думала о плохом. Все оказалось проще, чем она представляла, и теперь даже смешно подумать, что Рашид попал в дурную компанию, увлекся развратной женщиной.
Отношения с матерью наладились, в доме воцарились мир и согласие. Теперь следовало увидеть Игоря, поговорить с ним, посоветоваться, предупредить о деньгах. Правда, Игорь очень принципиален, историю с деньгами он воспримет отрицательно и посоветует немедленно вернуть их Ирине. Но он не знает Ирины так, как знает ее Рашид. Она по-настоящему добра, она от души хочет помочь ему, хорошо понимая, что без работы, да еще без копейки в кармане он вынужден влачить, по меньшей мере, жалкое существование.
Куда пойти? Бродит Рашид по городу уже часа три; посидел в кафе-мороженое, съел две порции пломбира, выпил три коктейля. Истрачено два рубля с копейками; в кино идти не хочется: всюду старые кинофильмы.
— А может на озеро махнуть, к Генке! — вдруг решил Рашид и остановился в раздумье, не дойдя нескольких шагов до центрального сквера. — Смородинцев выручил меня. Заберемся на островок, выпьем немного, благо перерыв на носу... Заметит Капитоныч? Вряд ли. А если и заметит, что чуть заложили, не беда.
Задумано — сделано. Такси рядом, через минуту Рашид уже мчался к парку-озеру. Расплатившись с шофером, забежал в магазин, положил в бумажный пакет колбасу, сыр, бутылку «Столичной». Рядом базар, там купил помидоры, соленые огурцы.
Генка Смородинцев маячил в лодке около второго пляжа. Длинный, ссутулившийся, он скучал до ужаса, поплевывая в воду и лениво, полусонно посматривал время от времени на берег. Вдруг взгляд его просветлел, оживился. Он узнал Рашида. Камилов призывно помахал ему: «Причаливай!»
За несколько секунд лодка стрелой промчалась добрую сотню метров, и Смородинцев, бросив весла, широко развел руками в сторону: «Обнимаю, прошу на борт!»
— Ну как? — спросил с улыбкой Рашид, хлопнув Генку по плечу.
— А ничего! — ответил тот, вернув дружеский удар.
— Давай к островку, там прохладно.
Генка, похохатывая и отчаянно подмигивая, рассказал Рашиду, какую «чрезвычайную лекцию» прочел им Капитоныч вчера. Он заявил, что «спасателю Камилову объявлен приказом директора парка выговор за халатное отношение к работе». Капитоныч бушевал, назвал Ращида молокососом и башибузуком и потребовал от всех спасателей «строжайшего соблюдения дисциплины и усиления бдительности». Выпалив все это за короткое количество времени, Генка-большой спросил с любопытством:
— Ты что, уволиться решил?
— Да.
— Зря ты это, подумаешь, выговор объявили. От выговора, старик, еще никто не умирал.
— Смысла нет, Гена. Я себе другую работу подыскал, — тут же сочинил Рашид и уже не задумался о том, как легко и просто далась ему ложь. — Работка, что надо. В промкомбинат одна знакомая устроила, грузчиком. Вчера вечер повкалывал, надомницам-швеям ткани развез, и монеты в кармане есть.
Смородинцев, раскрыв толстогубый рот, удивленно глядел на Рашида. Потом глаза его хитро сощурились, он заговорщически спросил:
— Эта та блондиночка?
— Она самая!
— А это что? — Генка ткнул длинным пальцем в бумажный пакет.
— Завтраком решил тебя угостить, рассчитаться за то, что вместо меня «ЧП» предупредил.
— Какое там «ЧП»! Пацан сдуру завопил, чуть воды хлебнул. Я к нему, а он ко мне по-собачьи плывет, раз-два и уже на борту был.
— Как бы там ни было, а все-таки выручил. Гони лодку поглубже в кусты.
— А как же Генка-маленький? — спросил Смородинцев. — Ты ведь знаешь, мы с ним дружки.
Тут же решили, Рашид останется на островке, приготовит завтрак. А Генка-большой слетает мигом за Генкой-маленьким. «Как бы Капитоныч не учуял?» — вздохнул Смородинцев, берясь за весла. «Не учует, — обнадежил Рашид. — Осторожнее только действуй».
Через полчаса Генка Локтев съездил за второй бутылкой «Столичной», которую выпили с еще большими гримасами, преувеличенно кривляясь и морщась, прищелкивая языком и повторяя один за другим: «И как ее только спасатели употребляют?»
Генки смотрели друг на друга и беспричинно хохотали. Потом им захотелось петь. Рашид попытался было удержать Генок от опасной затеи, но они захорохорились, дружно послали к чертям Капитоныча, заявив, что не потерпят насилия даже от самого начальника управления всеми парками города.
Чувствуя, что основательно захмелел, устав от выражения сочувствия в его адрес и прославления его доброты, Рашид ретировался в глубь заросшего островка, залег в густой траве и тут же задремал. Очнулся он от трубного голоса Капитоныча, разносившего в пух и в прах расшумевшихся Генок.
Выяснив, что зачинщик пьянки Рашид Камилов, Капитоныч грозно спросил:
— Где он!
Рашид замер, хмель почти выветрился из головы. Густая и сочная трава, тесно стоящие деревья надежно скрывали его от ребят и Капитоныча. «Неужели выдадут?» — подумал Рашид, вовсе не желая встречи со старым матросом, ничего хорошего ему не сулившей.
Но Генки то ли действительно забыли, куда делся Рашид, то ли решив проявить товарищескую солидарность, заговорили враз:
— Уплыл он! Минут десять, как уплыл.
— Попадись он мне, башибузук, я ему шею наломаю, — грозился Капитоныч. — Не оставлю дело так, к родителям его обращусь, в институт письмо напишу. Сам свихнулся и других в омут тянет.
— А вас зарплаты за сегодняшний день лишу. Отсыпайтесь здесь и не смейте на пристани в таком виде показываться.
Капитоныч подцепил к моторке две лодки, погрозил кулаком поникшим Генкам, раскурил свою трубку и отчалил от берега.
Не прошло минуты, как Рашид подошел к друзьям. Деланно усмехаясь, спросил, кивнув в спину удалявшегося Капитоныча:
— Рычит, морской волк?
Генка-большой сидел, подперев щеки ладонями и печально глядел на воду. Генка-маленький лежал на спине, устремив взор в небо, и медленно шевелил при этом пухлыми детскими губами. Смородинцев произнес:
— Неладно получилось: рассвирепел старик. Может и про тебя, и про нас в институт написать.
— Подумаешь, беда большая! — бросил Рашид презрительно, хотя сам основательно перетрусил, не представляя, что скажет комсомольскому собранию, декану и преподавателям о своем поведении.
— Вообще-то надо было это дело после работы организовать, — буркнул Генка-маленький, ковыряя травинкой в зубах, стрельнул укоризненным взглядом в Рашида.
Хмель еще бродил в их головах, но веселости как ни бывало.
— Зарплату за день вычтет, — словно про себя со вздохом проговорил Смородинцев. — И нужно же было такому случиться.
Внезапное раздражение охватило Рашида. Хороши приятели, угощай их после этого. Раскисли, только расплакаться осталось. И зачем ему надо было являться на озеро, устраивать этот дурацкий пикник. Он ткнул ногой пакет с остатками пищи, стал молча раздеваться. Генки не глядели на него, болезненно переживая случившееся. Скатав одежду, положив сверху сандалеты подошвами внутрь, зажав в кулаке десятку, Рашид процедил сквозь зубы, вложив как можно больше презрения в каждое слово:
— Спасибо за компанию, друзья-приятели. А за сегодняшний день я вам заплачу вместо Капитоныча, не плачьте! — Он бросил червонец к ногам Генки-большого, быстро спустился к воде.
— Зачем ты это? — откликнулся Смородинцев, удивленно глядя на деньги, видимо, не уяснив до конца сказанного Рашидом.
— Возьми червонец! — крикнул Генка-маленький, приподнявшись с земли и покраснев от
