Впереди послышалось тихое журчание воды, и вскоре Дина вышла на берег Ольховки. Речка здесь была такой же, как и за пределами треугольника, и может быть, именно поэтому Дине это место показалось почти уютным. Она уселась около воды и слушала изредка раздававшиеся всплески, которые среди полного безмолвия треугольника казались почти музыкой. На том берегу мрачной громадой возвышался лес. Его темная, бездонная чаща манила к себе, ожидая очередную жертву. Дину передернуло.
«Нет, — подумала она, — идти в лес одной, без страховки — это просто сумасшествие».
Взглянув на часы, Дина решила, что пора бы возвращаться. Чтобы не вернуться с пустыми руками, она взяла в руки фотоаппарат и сфотографировала чащу леса, небольшой мостик через речку, который, наверное, построили «охотники», и пошла обратно.
По пути она сфотографировала попавшуюся на пути кочку, которая была подозрительно лысой — на ней не решилась вырасти ни одна травинка. Потом Дина запечатлела странный черный пенек. А странным он был потому, что нигде в треугольнике Дина не встречала отдельно стоящих деревьев. Все они росли только вместе, в лесу.
Когда Дина подходила к границе треугольника, пленка уже заканчивалась. Положив теперь уже ненужный фотоаппарат в чехол, путешественница прибавила шаг — скоро должны были прийти с работы родители.
Как и было оговорено заранее, Дина, прежде чем вернуться домой, зашла к Поляковым, чтобы переодеться. Дверь открыла Полина и, с надеждой глядя на подругу, спросила:
— Ну как?
Дина, конечно же, поняла, что Полина спрашивает не о забавных безделушках, поискам которых была отдана львиная доля времени. Дина долго снимала ботинки, делая вид, что это занятие отнимает у нее все силы и говорить пока она не может. Полина терпеливо ждала, когда подруга разуется.
В конце концов ботинки оказались на полу, и Дина, выпрямившись, посмотрела Полине в глаза и развела руками.
— Я так и знала, — прошептала Полина, развернулась и ушла в комнату.
Дина осталась в коридоре. Из комнаты подруги доносился тихий плач, и Дина даже не пыталась подыскать какие-то слова утешения. Она знала, что их не найти.
ГЛАВА VIII ЧЕЛОВЕК НА ФОТОГРАФИИ
Дина лежала с открытыми глазами, хотя время было уже позднее.
«Я ведь сделала все, что могла? — спрашивала она себя и, немного подумав, отвечала: — Правда. Но почему тогда я чувствую себя виноватой, как будто не бродила по треугольнику в поисках Сан Саныча, а отсиживалась дома у телевизора?»
При воспоминании о взгляде Полины, исполненном безнадежности, безысходности, Дину вновь охватило чувство вины. Не зная, как с этим бороться, она безуспешно пыталась заснуть. Дина долго ворочалась с боку на бок, но вскоре ей удалось забыться в полудреме. Обрывки снов налетали и так же быстро уносились в никуда, словно охваченные гигантским вихрем.
К яви Дину вернул резкий звук звонка. Уже наступило утро, и солнце оранжевым апельсином висело над горизонтом.
Вновь раздался звонок. Какой-то ранний гость звонил в дверь, прогоняя из квартиры Воронцовых остатки дня. Дина посмотрела на будильник: до его звонка оставалось еще целых пять минут. «Кто же это в такую рань?» — удивилась Дина, надевая халатик. Было слышно, как папа открыл дверь и о чем-то разговаривал в коридоре с гостем. Вернее, с гостьей, потому что, прислушавшись, Дина узнала голос Полины. В дверь Дининой комнаты заглянул папа и сказал:
— Дина, просыпайся. К тебе пришли. Дверь раскрылась пошире, и Дина увидела Полину со школьным рюкзачком в руках.
— Привет, — поздоровалась Полина, входя в комнату.
— Ты сегодня в школу идешь? — обрадовалась Дина.
— Да, вот. Первый день. Вдруг раздался звонок будильника, и девочки от неожиданности вздрогнули.
— А почему ты так рано? — удивилась Дина. — Я в это время только встаю.
— Ты знаешь, я поговорить хотела. Понимаешь…
— Полина, — прервала ее Дина, — я знаю, о чем ты хочешь поговорить, но сейчас у нас нет времени. Давай после школы, а?
— Ну, давай, — нехотя согласилась Полина. Дина обрадованно чмокнула ее в щеку и сказала:
— Поскучай пока здесь, а я сейчас умоюсь и пойдем завтракать.
— Да я уже…
— Ничего, хуже не будет, — прервала подругу Дина и отправилась в ванную. Когда девочки вышли из дома, Полина не удержалась:
— Дина, ты извини меня. Я вчера расклеилась.
— Да, я понимаю. Что уж, — вздохнула Дина.
— Я ведь тебя вчера даже не поблагодарила. Ты ведь ходила по этому треугольнику, подвергала себя опасности.
— Да брось ты, Полин, не было там никакой опасности.
— Все равно, — упрямилась Полина, — я-то все это время дома сидела. Даже не спросила, устала ты или нет. В общем, спасибо тебе огромное.
— Перестань, Полина, — Дина умоляюще посмотрела на подругу. — Я тебя прошу.
Какое-то время девочки шли, глядя себе под ноги и не говоря ни слова. Когда уже показалась школа, из-за угла выбежала Макарова и чуть не сшибла Дину с ног. Полина поздоровалась с ней, но Макарова молча шарахнулась в сторону, с испугом глядя на девочек.
— Что это с ней? — удивилась Полина.
— Да тут Фомичев ей небольшое внушение сделал. Вот она и не отошла до сих пор, — усмехнулась Дина.
— Какое внушение? — непонимающе спросила Полина.
— А-а, это долгая история, — махнула рукой Дина. — Я тебе потом расскажу. У нас тут много чего изменилось.
Подруги вошли в наполненный шумом первоклассников вестибюль и смешались с толпой.
Весь день Дина беззаботно болтала с Полиной о том о сем, делилась школьными новостями, стараясь отвлечь ее от тяжелых мыслей. Но на самом деле она ни на минуту не забывала о том, что после уроков ей предстоит нелегкий разговор с подругой.
Дина понимала, что Полина вновь будет проситься в треугольник, и как ее остановить, она не знала. Все слова утешения, поддержки уже были сказаны, и каждое из них для Полины теперь мало что значило. Дина была в тупике, и разговора с Полиной ожидала с тревогой.
Полина же, наоборот, светилась решимостью, от ее вчерашней подавленности не осталось и следа. Она даже искренне рассмеялась, когда Женя Туманова рассказывала ей, как Фомичев загнал Макарову на парту и устроил допрос.
Дина мысленно пыталась поставить себя на место Полины и старалась понять, что бы могло ее остановить, соберись она идти в треугольник. Но какие бы разумные аргументы она ни придумывала, с каждым разом Дина все больше убеждалась, что так или иначе, но Полина в треугольник уйдет.
В то же время Дина понимала, что, когда Полина окажется в треугольнике, она бросится куда угодно — в лес, в болото, если узнает, что туда ушел ее отец. И удержать ее будет невозможно.
Дина впервые в жизни столкнулась с такими сложными человеческими проблемами, и как с ними справиться, она не знала. Уже возвращаясь домой, Дина поглядывала на шедшую рядом Полину и думала: «А может, просто сказать ей „нет“, и все? Ничего не объяснять, не уговаривать. „Нет“ — и не слушать ее объяснений».
Пожалуй, это было единственным выходом. Мысленно отработав для себя тактику ведения разговора,
