пребывает, и Аз в нем». Помните, что это сказано о плоти. Но я никогда не толкую превратно; послушаем, что дальше: «якоже посла Мя живый Отец» (Ин.6:57). Он [10] говорит о божестве, я о человечестве. Посмотрим, кто превратно толкует: якоже посла мя живый отец. Еретик разумеет здесь божество. Но говорит ли Он, что послал Меня Бога Слово живый Отец, как они думают, и Я Бог Слово живу Отца ради»? Потом после сего: «и опять: «ядый Мя и той жив будет». Что ядим, — божество или человечество»? Но о такой нелепой и безрассудной его болтовне с нашей стороны была уже длинная речь. Что же он хочет разуметь, говоря, что послан не Бог Слово, воплотившийся и вочеловечившийся, и полагая видимое отдельно и особо, как видно из его слов, — я не буду говорить, но сам собою очевиден софизм. Ибо он разрушает образ соединения для того, чтобы тело Христово оказалось обыкновенным, а не принадлежащим Тому, кто истинно может все животворить. Без сомнения, все человеческое ничтожно для Бога Слова; но как Он благоволил ради нас восприять спасительное для мира истощание, то хотя говорится, что послан проповедовать пленным свободу и слепым прозрение, но более прославляется, как понесший промыслительное уничижение во плоти; и никто, думаю, из благомыслящих не станет отвергать, что Он ради нас смирил себя в подобии нам. Или же утверждающий, что видимый есть другой некий Сын и Христос, отличный от Бога Слова, которому одному и припишет дело посольства, не объясняет нашего таинства тела и крови (????????????), нечестиво приводя ум верующих к ложным мыслям и стараясь обнять человеческим рассуждением то, что приемлется одной неиспытующей верой. Ибо, так как природа божества не вкушается, никто не скажет поэтому, что святое тело Христа обыкновенное. Но должно знать, что и тело, как выше мы сказали, есть собственное Слова, все животворящего; а как оно есть тело жизни, то (и само) животворяще; ибо поэтому сообщает жизнь нашим смертным телам и упраздняет владычество смерти. Равным образом оживотворяет нас и Дух Христа: потому что «Дух есть, иже оживляет», по словам самого Спасителя (Ин.6:63). А чтобы не казалось, что я один называю тело Слова собственным, нет ничего трудного привести и мнения святых отцов, чтоб видели противники, как напрасно кричат против нас, повсюду следующих их словам. Итак всеславный отец наш и епископ Афанасий в слове о Троице говорит: «и доказывал, что не призрачно, но истинно имел тело; ибо прилично Господу, облекшемуся в человеческую плоть, принять ее всецело с свойственными ей страданиями, дабы, как говорим, что тело Его было собственное, так (можно было) сказать, что и самые страдания тела были только Его собственные, хотя и не касались божества Его»; и еще: «по необходимости прежде мы исследовали это, чтобы, если видим Его действующим божественным образом чрез свое тело, как орудие, или говорящим, знали бы что сущий Бог это делает». Вот что (говорит) блаженный отец наш Афанасий. Впрочем хотя тело называется собственным Слова, однакож оно от жены и сродно нашим, поскольку оно разумеется, как плоть. И хотя блаженный Павел говорит: «первый человек перстен, вторый с небесе» (1 Кор.15:47); сам же Христос говорит: «никтоже взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сыт человеческий» (Ин.3:13): но мы утверждаем, что этими словами не выражается того, будто Слово с неба принесло тело соединенное с Ним. А как Оно, будучи само свыше и с неба, соделало собственным тело, соединенное с Ним неизреченно, непостижимо, без превращения и слияния: то в этом смысле и говорит о Себе, что Оно с неба, и тогда, когда соделалось Сыном человеческим. Итак, если право и непорочно наше слово, то желающие противоречить нам какой будут иметь предлог к возражениям против нас, когда анафематство опровергает хулы чьи бы то ни было, лжи противопоставляя истину? Думаю же, что я никоим образом не погрешил в истине, когда сказал о Христе, что Он выше нас. Ибо хотя Слово Божие и соделалось человеком, но и при этом выше не только нас одних, но и всей твари: потому что не только разумеется человеком и подобным нам, но (и при этом) есть сам Бог свыше и с неба.
Анафематство 12
Кто не исповедует Бога Слова пострадавшим плотью, распятым плотью, принявшим смерть плотью и наконец ставшим первородным из мертвых, так как Он есть жизнь и животворящ, как Бог: да будет анафема.
Возражение восточных
Опять напомним ему здесь его собственные слова, как он называет божественную природу совершенно бесстрастною, говоря в первом своем томе так: «итак единый достойнейший всех положил за всех душу свою; и промыслительно благоволил низвести на краткое время до смерти плоть (свою) и опять уничтожил силу смерти, как жизнь, не будучи в состоянии терпеть то, что противно Его природе». Итак скажем ему, противоречащему самому себе: как же благоволивший низвести на краткое время до смерти плоть и, как жизнь, уничтоживший силу смерти, не бывший в состоянии терпеть то, что противно Его природе, как теперь, по твоему, страдает чрез плоть? Но не страдал соединенный с плотью Бог, а плоть, соединенная с Богом Словом, по Его благоснисхождению претерпела свойственное ей; ибо если бы Он не соблаговолил, не допустил бы ни страдания, ни смерти. Если не бывает смерти, когда присутствует (еще) душа: то каким образом, когда присутствует Бог, и не просто только присутствует, но и соединен некоторым совершеннейшим и Ему одному понятным соединением, каким образом страдание и смерть возобладали Его храмом без Его благоизволения? Но не божество, соединенное се плотью, страдало, а плоть, по Его благоизволению, претерпела свойственное ей. Но что у него [11] с злым намерением положено выражение «пострадало плотью», для обольщения простодушных, ясно отсюда: кто сказал «пострадало плотью», тот не сохранил у божественной природы бесстрастия, — сказал не что иное, как то, что пострадал (Божий Сын, но только) с плотью. Если же пострадал с плотью, то исповедуется страстным: Он пострадал или как имеющий способность страдать, или вопреки природе. И если пострадал по природе, то и Отец, единосущный Сыну, будет страстным; потому что совершенно необходимо приписывать родившему все, что приписывается рожденному. Или будем исповедывать, что Он пострадал, как имеющий способность страдать, а Отец не имеет способности к страданию. Но так говоря, сойдемся с еретиками, которые утверждают, что божество единородного Сына страстно, а божество Отца неспособно к страданию, потому что, говорят, оно другой сущности. Если же скажут, что Он пострадал вопреки природе, скажем: какое же страдание сильнее божественного естества, так что подвергает страданию бесстрастное по природе вопреки природе? Но говорит: Его воля. А мы скажем: Его воля бесстрастна; мы же ищем страдания, которое переводит бесстрастное естество в состояние страдательности. Притом и божественная воля желает того, что ей прилично. А что, говорит, приличнее, как не спасти род человеческий? Но каким образом имел быть спасен род человеческий, сам переходя в бесстрастие, а божественное и бесстрастное естество вовлекая в страдание? Конечно, страстное естество, как сильнейшее, сообщило бесстрастному свою способность к страданию. И какая польза страстному, если и бесстрастное сделалось страстным? А спасение страдательного не (есть) общение с ним бесстрастного в страданиях; ибо это скорее возрастание зла, а не уничтожение, потому что от подобного другое не уничтожается, но возрастает. Итак какое спасение страдательного? Как сказали, не общение с ним бесстрастного, но возведение его к бесстрастному. Это и сделал Владыка–Христос, не сам низведенный в страдание, но все человечество чрез святую плоть поднявший на высоту, и лежавшее долу возведший на небеса, и прежде лишенное свободы удостоивший сыноположения. Кто же, без сомнения, был должником смерти от непослушания? Конечно, человеческое естество, а не божественное. Итак какую прилично было разрушить смерть от непослушания?
Защищение Кирилла
Поистине достойна удивления сила истины: опыт свидетель этому. Немного нужно будет говорить мне в защищение или для убеждения (т. е. в противном) обольщенных, которые думают, будто мы говорим, что божественная природа Слова страдательная: потому что противники раз уж были побеждены и добровольно сознались, и очень мы заслуживаем их обвинения в этом. Но как неразумно делая для своего удовольствия положение, которое не нуждается в доказательствах, и пользуясь острыми изворотами мыслей, стараются показать силу возможного для них остроумия и очень усиливаются доказать, что Слово Божие по своей природе бесстрастно: то пусть выслушают от нас, что напрасно сражаются, когда им никто не
