изобретатель новых догматов Несторий начал проповедовать свое богохульное учение в Церкви. Когда открылась болезнь его души в письмах святейшему епископу Римской Церкви Келестину, он услышал тотчас не строгое и суровое осуждение, а увещание оставить развращенное мнение, которым недуговал, и держать правую и непорочную веру. Увещеваем он был не однажды, а очень часто. Напротив, он, тщательный (как он воображает) истолкователь (я не хочу сказать что–нибудь оскорбительное для него) божественных догматов, хотя и много хвастается знанием божественных законов, никогда, однако же, не обращался со своими увещаниями к тем, над которыми поругался, не сказал им ни одного слова, даже не осмелился защищать свою дерзость. Он подверг их поруганию своим нечестивым решением и, может быть, громко тщеславился этим, так что услышит блаженного Давида или, лучше, Святого Духа, устами Давида говорящего: Что хвалишися во злобе, сильне? Беззаконие весь день, неправду умысли языки твой, яко бритву изощрену сотворил еси лесть. Возлюбил еси злобу паче благостыни, неправду неже глаголати правду. Возлюбил еси вся глаголы потопныя, язык льстив. Сего ради Бог разрушит тя до конца: восторгнет тя, и преселит тя от селения твоего, и корень твой от земли живых (Пс.51:3– 7).
Я знаю, некоторые оправдывают его поступок с нами, утверждая, что он справедливо разгневался на нас за то, что собор против богохульного Нестория состоялся без его присутствия. Но эти люди поступили бы несравненно справедливее, если бы вместо нас винили свою собственную медлительность. Притом же, почему он (Иоанн) не возненавидел как лжецов и обманщиков тех, которые прибыли прежде его и возвестили святому собору, что его дожидаться не следует и что они пришли не самовольно, а по его приказанию, — почему не только не возненавидел их, но имеет их в числе лучших своих друзей? Но допустим, что он, быть может, действительно оскорблен — должен ли он был поэтому презирать Божественные законы и забыть заповедь Божию: Неповинна и праведна да не убивши (Исх.23:7)? Должен ли он был осуждать не уличенных ни в каком преступлении? Должен ли он был нападать на братьев с мечом нечестия, презирать церковные законы, клеветать, лгать, и притом перед вашим величеством? Должен ли был уничтожать истинную и неповрежденную веру? Должен ли был в то же время и по той же причине покровительствовать изрыгавшему богохульства против Христа и стараться утвердить ложь, ниспровергнуть истину? Скажет ли кто–нибудь, что это плод благочестивого ума, дело собора священнослужителей? Но я слышу слова Божии: Устне иеоровы сохранят разум, и закон взыщут от уст его (Мал.2:7). Итак, очевидно, из того самого, чем он думает оправдать свой безрассудный поступок относительно нас, только яснее узнается, что он поступил нечестиво. А я, христолюбивый император, удалился из родины, оставил вашу Александрию с радостью. Сильнейший ветер напрягал паруса и ударял в корабль наподобие грома, высоко поднимавшиеся волны страшно шумели около высоких кормил, но я был бодр и спокоен духом, презрел опасности бури, чтобы достигнуть вожделеннейшего лицезрения вашего величества. Опять, когда избранные от святого собора для защищения его деяний отправились из Ефеса в славный город (т. е. в Константинополь. — Ред.), в числе этих избранных желал быть и я: во–первых, чтобы увидеть лично ваше величество, а потом чтобы решить спор с антиохийским епископом и явно показать, что он клеветник и что несправедливо рассвирепел и неистовствовал в бессильной ярости на то, что я анафематствовал главные богохуления Нестория, потому что о правоте моей веры засвидетельствовали Римская Церковь и святой собор, сошедшийся со всей, так сказать, подсолнечной. Когда прочитали мои письма к Несторию, на соборе все единодушно исповедали и засвидетельствовали письменно в записках соборных деяний, что я ни в чем не уклонился от евангельского и апостольского предания и иду по прямому пути священных догматов. Но не по этим только причинам желал я отправиться туда, а также и для того, чтобы доказать лживость показаний, сделанных против меня и другими. Поборники несториевых мнений, напрягая против меня лук злобы и ненависти и в бессильном бешенстве прибегая к различным средствам, между прочим подкупили некоторых людей (имже бог чрево, и слава в студе их, по выражению блаженного Павла — Флп.3:19) и выставили их против меня обвинителями, хотя я не нанес им никакой несправедливости и не имел с ними решительно никаких дел, и через них старались как можно чаще беспокоить ваше величество. Продавши свои языки моим злоумышленникам, эти пустословы напрасно осыпали меня всеми возможными клеветами. Подобного рода люди не останавливаются ни перед чем, потому что как бы сроднились со всем порочным. Для них ничего не значит притвориться убежденными в справедливости ложно возводимых ими обвинений, клеветать во всякое время и на кого угодно, хотя бы им и вовсе не известны были те, которых они обвиняют. Что таковы именно и так обыкновенно поступают они (мои обвинители) — это известно всем живущим в вашей Александрии. Все это причинило мне большие огорчения. Да и могло ли быть иначе? Однако я вспомнил слова Спасителя всех нас: Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще, Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех; тако бо изгнаша пророки, иже (беша) прежде вас (Мф.5:11–12). Когда отец беззакония — сатана старается опутать своими сетями Церковь и имеющих правую веру и осквернить через своих помощников и служителей предание апостольской и евангельской веры и когда стражи истинной веры противопоставляют ему истину и предлагают правое учение развратителям, имея в борьбе своим союзником и помощником самого Христа, который есть истина, тогда отец лжи тотчас возбуждает полчища клеветников, и эти полчища тотчас поднимают борьбу против тех, которые хотят жить благочестиво. Мы знаем, что подобного рода скорби испытывали даже пророки. Так, когда древле начал пророчествовать Амос и сильно укорял израильтян за оскудение между ними любви к Богу и за пренебрежение данных им законов, против него тотчас же восстал и вооружился Амасия — лжепророк и служитель демонов — и сделал донос израильскому царю на этого истинно святого мужа и пророка, обвиняя таким образом: Развраты творит на тя Амос среди дому израилева, не возможет земля подъяти всех словес его (Ам.7:10). Точно так же и блаженный Иеремия увещевал нечествующий израильский народ исправить свои пути (Иер.26); но нашлись такие, которые и на него клеветали и своими клеветами восстановили против него Седекию, который занимал в то время царский престол. Конечно, неприятно и тяжело было переносить это святым, но, предпочитая даже самой своей жизни то, что почитали угодным и приятным Богу, они продолжали предпринятое ими дело, помня слова Писания: Сердце царево в руце Божией: аможе аще восхощет обратити, тамо уклоните (Притч.21:1). И действительно, Бог делал снова кроткими и милосердными иудейских царей, хотя они часто приводимы были в сильный гнев. Но не станем говорить о том, что перенесли пророки — вспомним о славном и блаженнейшем отце нашем Афанасии, который был некогда епископом в вашей Александрии. Он боролся с нечестивым учением Ария, а поборники этого пустословия непрестанно и усердно клеветали на него и говорили против него дерзкие и необузданные речи. Не довольствуясь другими клеветами, они носили повсюду отрубленную человеческую руку и, показывая ее всем, говорили, что ее отрубил Афанасий у некоего Арсения. Долго уловляли они этим неопытных, пока наконец сделалось известным, что тот Арсений, доселе скрывавшийся, еще жив, и таким образом обнаружились их нечестивые намерения. Правда, неприятно и весьма тяжело слышать клеветы на себя тому, у кого душа невинна и совесть чиста, — они жестоко поражают душу того, кто подвергается им, тяжелее же всего переносить такого рода неприятности и огорчения, если они наносятся напрасно, без всякой причины. Впрочем, что это постигнет служителей истины, о том предсказано в Божественном Писании. Сам Господь наш Иисус Христос, внушая своим ученикам благое дерзновение и убеждая их презирать все клеветы и всякого рода преследования, говорит так: Аще Мене изгнаша, и вас изженут (Ин.15:20). Аще господина дому веельзевула нарекоша, кольми паче домашния его (Мф.10:25). И чтобы они не возгордились, Он прибавляет: Несть ученик над учителя своего, ниже раб над господина своего (Мф.10:24); потому если противоречили Христу, то что сказать о нашем учении, и если клеветы были измышляемы против каждого святого, то могли ли избежать их мы? Дерзок в отношении святых нечестивый язык и необуздан, но он мерзок и ненавистен Богу. Потребит Господь вся устны льстивыя, язык велеречивый, поет блаженный пророк Давид (Пс.11:4).
Вместе со мной стрелы необузданного языка испытал и возлюбленный инок Виктор. Некоторые, привыкшие лгать, распространяли относительно его клеветы, будто он говорил против меня нелепости, за что, когда он прибыл в Ефес, его строго осуждали некоторые из отцов святого собора; даже все отвратились от него и возненавидели его как одного из нечестивцев: его называли отцеубийцею, братоубийцею и другими подобного рода именами. Когда узнал об этом старец Виктор, в присутствии очень многих святых епископов воздел руки к небу и вопреки своему обыкновению поклялся святым крещением и честными
