мяса его не есть; а хозяин вола не виноват; но если вол бодлив был и вчера и третьего дня, и хозяин его, быв извещен о сем, не стерег его, а он убил мужчину или женщину, то вола побить камнями, и хозяина его предать смерти; если на него наложен будет выкуп, пусть даст выкуп за душу свою, какой наложен будет на него. Сына ли забодает, дочь ли забодает, — по сему же закону поступать с ним. Если вол забодает раба или рабу, то господину их заплатить тридцать сиклей серебра, а вола побить камнями» (Исх. 21, 28–32). Ясно ли для тебя сказанное?
П. Не очень.
К. Так внимай же тому, что я буду говорить, и прежде всего другого приведи себе на ум священнейшего Павла, который так написал: «О волах ли печется Бог? Или, конечно, для нас говорится?» (1 Кор. 9, 9–10.) Итак, волу Он уподобляет оскорбителя и наглого и способного сделать насилие. Ибо вол есть животное всегда почти необузданное и весьма страшное по своей силе и с трудом отражаемое при нападении. Такового человека, если он будет, сказано, домашний и как бы сопряженный с кем–либо из избравших праведную жизнь и причинит кому–либо тяжкую болезнь или же, того более, умертвит кого–либо, обрушившись на него своими посягательствами, он повелел подвергать отмщению смертью: сказал, что он должен умереть, побитый камнями. Но владельца укрывает от гнева, если он не знал его дерзкого нрава и не изобличен как общник его порочности: ибо не касаются нас вины других, если они совершены тайно от нас. Не дозволяет также есть мясо вола, прикровенно знаменуя под образом как бы снедения и некоторого рода приобщения то, что не должно быть участниками нечистоты других. Не это ли, очевидно, значит изречение: «не делайся участником в чужих грехах. Храни себя чистым» (1 Тим. 5, 22.)?
П. Совершенно так.
К. Он нашел справедливым осудить вместе с волом и господина, если он знал о причиненном им вреде и не оказался несведущим касательно его бодливости: ибо когда кто может удерживать дурного нравом от несправедливости и очень легко препятствовать совершению проступка, но не хочет этого делать, и притом преднамеренно, тогда он является едва не соучастником в деле и по своему хотению и соумышлению сотрудником хотящих поступать неправедно. Итак, пусть умрет, сказано, таковой, если только судии не наложат на него уплаты и вознаграждения сделанного убытка. Закон обращает внимание на то, было ли доброе расположение, было ли хотение греха или только простое согласие: он умереннее наказывает, если решат, сказано, судьи. Пойми истину в этом образе: за тягчайшие преступления Судия всех осуждает на смерть, но Он отпускает согрешивших, если они принесут разрешительный от греха выкуп — слезы покаяния, труд перемены душевного расположения, — проявления милосердия: «ибо хвалится милость на суде», по Писаниям (Иак.2, 13). Тщательное также различение делает закон и между потерпевшими; потому что если «сына или дщерь, — сказано, — убодет вол, да убиется» без милосердия; если же «раба или рабу», то пусть будут взысканы за них деньги. Не достойно ли рассмотрения, какое основание для этого? Ведь свобода и рабство у нас не есть природный порок, как, конечно, и болезнь, но происходит от насилия. Ибо «един Бог созда» нас и «един Отец» у всех, по гласу пророка (Мал. 2, 10). Неужели Содетель поставляет кому–либо в вину и рабство? Неужели и пред Ним рабство меньше ценится, а свобода преимуществует славою? Отнюдь нет. Ибо во Христе Иисусе «нет раба, ни свободного» (Гал.3, 28). Итак, поелику закон есть тень, то посредством сына и дочери означается свободный род святых, а посредством раба и рабы — еще рабствующий и под игом греха находящийся. И не одно и то же — согрешать против святых и против грешников. Не в одинаковой мере наказывается грех против тех и других: ибо хотя, как для всякого ясно, те и другие суть братья по естеству, но род святых обладает преимуществом духовным и высотою добродетели и у Бога в такой чести, что становится даже в положение сыновей и дочерей и превосходит меру человеческого и раболепного. Поступать праведно и держаться любви к братиям закон наставляет нас и другими способами, которые мы и предложим далее и о каждом из них скажем то, что нам придет на мысль. Он сказал: «Если кто раскроет яму, или если выкопает яму и не покроет ее, и упадет в нее вол или осел, то хозяин ямы должен заплатить, отдать серебро хозяину их, а труп будет его» (Исх. 21, 33–34). Это загадочно означает: «не подавать брату [случая к] преткновению или соблазну» (Рим. 14, 13) и не допускать, чтобы приносящее по природе пользу становилось кому–либо бесполезным и необходимое нам и другим для жизни оказывалось путем к смерти. Ибо разве кто–нибудь, открывающий или копающий колодезь не совершает дело полезное и необходимое ему самому и другим? Но да не будет, сказано, твое поводом к опасности для другого: потому что «любовь», как говорит божественный Павел, «не ищет своего» (1 Кор. 13, 5), но даже заботится и о чужом.
П. Но кто это открывающий или копающий колодезь и что это за колодезь, хотел бы я узнать ясно.
К. В историческом смысле это не непонятно: говорится, что должно покрывать колодезь, чтобы не случилось какого вреда кому–нибудь; в противном случае пусть знает, сказано, не сделавший этого, что если что–либо упадет туда, то он даст серебро «господину его: умершее ему да будет». Но, возвышаясь над очевидностью исторического смысла и возводя предмет к духовному созерцанию, скажем следующее: колодезем, кажется, в этих словах закон называет знание богодухновенного Писания и учение о Святой и Единосущной Троице и ведение Христова таинства: ибо это как бы лежит в глубине и имеет животворную силу; свидетельствует об этом и Сам Спаситель, говоря: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин.17,3). Итак, читающий древние творения, с трудолюбием исследующий слова богодухновенного Писания и ищущий точного и чистого знания имеет большое сходство с откапывающим колодезь, ибо он отыскивает животворную воду, веселящий источник и поток наслаждения. А кто достиг уже такого разумения, что может слово таинства изложить в собственном сочинении, тот выкапывает колодезь: ибо он как бы производит нечто новое, не созидая на трудах Других людей, но и себе и другим принося пользу собственными трудами. Копают «водоемы разбитые», по гласу пророка (Иер.2,13) и любители лжеименного знания. Итак, если кто выкопал колодезь, тот остерегайся, сказано, чтобы кажущееся прекрасно сделанным не оказалось способом погибели для кого–либо: ибо нам должно правильно и весьма тщательно составлять слово о Боге, чтобы никому не подать повода к соблазну. Это–то, я думаю, и означается накладыванием покрышки на колодезь, то есть что слово не лишено надлежащее предосторожности. Ибо если «впадется», сказано, телец или осел то выкопавший колодезь «отдаст (цену)». О тельце и осле упоминает также не просто, но как бы в глубоком смысле: о тельце говорит, чтобы ты привел на мысль священный и чистый род, а об осле, дабы ты понимал несвященный и нечистый, — ибо не приносится, по закону, в жертву Богу нечистое. Священным и чистым родом называем мы освященных уже чрез веру; а несвященным и нечистым еще не очищенных святым крещением, но имеющих внутри себя скверну греха. Итак, это все равно, как если бы он сказал: если случится какой–либо вред или с кем–нибудь из крещенных уже и запечатленных благодатью как бы для родства с Богом, или с кем–нибудь не из таковых, то причинивший соблазн повинен будет суду и ему останется умершее, то есть его будет смерть потерпевшего. И Сам Спаситель предостерегает нас, говоря: «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской» (Мф.18, 6).
П. Ты сказал правильно.
К. Ты легко мог бы увидеть, что закон и в других загадочных выражениях открывает нам, как опасно грешить и именно против братий: потому что, бия немощную совесть их, мы согрешаем «во Христа» (1 Кор. 8, 12). Поэтому он сказал: «Если появится огонь и охватит терн и выжжет копны, или жатву, или поле, то должен заплатить, кто произвел сей пожар» (Исх. 22, 6). Ибо не надобно, чтобы вместе с способным вредить по природе погибало и полезное и с дикорастущим было истребляемо возделанное.
П. Каким это образом?
К. Разве нельзя, по справедливости, уподобить горным и полевым терниям сочинения нечестивых еретиков и пустословие эллинских учений? Ибо какая может быть от них польза для душ человеческих? Или лучше сказать: какого вреда не будет для хотящих воспринять их в свой ум? Итак, терние есть питатель огня только и пища пламени: так же возжигают нам вечный пламень и пустые учения заблуждающихся и старушечьи басни идолослужителей. Колосья и хлеб, напротив, суть самая нежная пища, съедобная для людей и необходимая для пользования: ибо поддерживает нас в жизни может быть образом догматов истины, чрез которые мы, веровавшие, как бы питаемся хлебом живым и истинным — Христом.
