кротчайший из всех людей на земле. И сказал Господь внезапно Моисею и Аарону и Мариами: выйдите вы трое к скинии собрания. И вышли все трое. И сошел Господь в облачном столпе, и стал у входа скинии, и позвал Аарона и Мариам, и вышли они оба. И сказал: слушайте слова Мои: если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним; но не так с рабом Моим Моисеем, — он верен во всем дому Моем: устами к устам говорю Я с ним, и явно, а не в гаданиях, и образ Господа он видит; как же вы не убоялись упрекать раба Моего, Моисея? И воспламенился гнев Господа на них, и Он отошел. И облако отошло от скинии, и вот, Мариам покрылась проказою, как снегом. Аарон взглянул на Мариам, и вот, она в проказе. И сказал Аарон Моисею: господин мой! не поставь нам в грех, что мы поступили глупо и согрешили; не попусти, чтоб она была, как мертворожденный [младенец], у которого, когда он выходит из чрева матери своей, истлела уже половина тела. И возопил Моисей к Господу, говоря: Боже, исцели ее! И сказал Господь Моисею: если бы отец ее плюнул ей в лице, то не должна ли была бы она стыдиться семь дней? итак пусть будет она в заключении семь дней вне стана, а после опять возвратится. И пробыла Мариам в заключении вне стана семь дней, и народ не отправлялся в путь, доколе не возвратилась Мариам (Чис. 12, 1–15). Таким образом и это сродно прежде уже сказанному, потому что недалеко отстоит от содержащегося там созерцания, напротив имеет мысль близкую и сродную. Поелику и это говорит о таинстве Христовом и выставляет на вид бесчестие синагоги иудейской в том, чем она безумствовала против Христа. Различается же как бы отчасти только вид греха. Ибо там синагога страдала проказою и была нечистою, многими и различными грехопадениями растлевающею себя; здесь же слово наше изображает вину одного безумия против Христа, описывает надменность высокомерия иудеев и напротив показывает кротость Того, Который говорит: научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11, 29). К сему указует еще и человеколюбие праведного Судии, не до конца и не беспредельный гнев наводящего на согрешающих, но после поражения врачующего, спасающего и делающего их здравыми. Итак, вкратце и в немногих словах сказать вообще, в этом и заключается цель предположенного нами. Разбирая же по порядку каждую подробность сказанного, мы будем раскрывать заключающийся в нем смысл, причем дверь слову отверзающим будет Бог, Который говорит надеющимся на Него: и отдам тебе хранимые во тьме сокровища и сокрытые богатства (Ис. 45,3).
2. Итак, в словопрение с премудрым Моисеем вступили Аарон и Мариам ради жены эфиоплянки, которую он взял, и сказали: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? (Чис. 12, 2.) Два обвинения взводило на Моисея их пустословие: первое, что он, говорю, взял эфиоплянку; а второе, сверх сего, выражено в словах: одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? В первом случае он подвергается обвинению в преступлении закона; а во втором говорится, чтобы он не очень величался, что он не особенною какою– либо по сравнению с другими обладает благодатью, если Бог, оказывается, говорил и с другими. Будем же говорить по порядку, первому обвинению уделяя первое слово; и, таким образом, то, что заключается в образах, будем опять переносить на Самого уже Христа. Итак, сначала Моисей взял себе в жену и сделал своею сожительницею мадианитянку, разумею дщерь Иофора; по прошествии же немалого времени вступил в брак с эфиоплянкою, иноплеменною и черною. Между тем Законодатель ясно провозвещал, что сынам Израилевым совсем не должно смешиваться с иноплеменными. Ибо написано так: дочери твоей не отдавай за сына его, и дочери его не бери за сына твоего (Втор. 7, 3; Исх. 34, 16). В этом–то, как в преступлении закона, и судим был великий Моисей Аароном и Мариамою, не разумевшими, по достоинству, и чрез него также опять как бы в прообразе столь прекрасно и мудро устроившегося таинства, которое мы сейчас насколько возможно ясно представим, существо дела наилучше перенося на Христа, Которого и в этом случае представлял в своем лице Моисей. Ибо Христос есть также един и посредник между Богом и человеками (1 Тим. 2, 5), как несомненно был и тот; потому он и назнаменовал нам, говоря: пророка от братии вашей воздвигнет вам Господь Бог ваш, как меня (Втор. 18, 15). Аарон же может быть принят за образ иудейского священства, а Мариам может изображать вид синагоги (сонмища). Итак, обвиняли Спасителя нашего Христа и старейшины иудейские, а за ними и самая синагога; упрекая Его в преступлении Божественных заповедей, так как говорили: если бы сей человек был от Бога, то не нарушал бы субботу (Ин. 9, 16). Скрежетали они зубами своими и за иное нечто, именно за то, что Он избрал Себе в невесту черную эфиоплянку, то есть Церковь из язычников, и некоторым образом вступил с нею в брак после первой, то есть израильтянки, которая опять есть синагога. А что они скрежетали зубами своими по случаю нарушения суетно соблюдаемых ими обычаев, или того, что изречено Моисеем в прообразах, это не трудно понять всякому, кто хотя сколько–нибудь знаком с Евангельскими Писаниями. А что, с другой стороны, Он избрал своею невестою Церковь из язычников, еще черную по причине темноты в познании и образе жизни, так как в ней еще не был свет истинный, способный сделать ее светлою и белою, на это всякий очень легко может найти доказательства у пророков. Но мне более приличным кажется показать это на домостроительстве Спасителя нашего. Он проповедовал иноплеменным самарянам и в них положил как бы некое начало и основание Церкви из язычников (Ин. 4, 4 и дал.). А что они были иноплеменны и чужды общества израильского, это всякий без труда может видеть и из следующего. Посылая учеников своих возвещать проповедь о Царствии Небесном, Спаситель говорит: на путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 10, 5–6). Видишь ли, как оных поставил Он вне овец дома Израилева? Итак, еще не расторгнув брака с израильтянкою, то есть с синагогою, и еще представляясь сожительствующим с нею, Он уже обручился некоторым образом и вступил в брак с черною иноплеменницею, то есть с Церковию из язычников. Поэтому, беседуя с иудеями, Он говорил: Есть у Меня и другие овцы, которые не сего двора, и тех надлежит Мне привести: и они услышат голос Мой, и будет одно стадо и один Пастырь (Ин. 10, 16). И еще строже изобличая их, как непокорных, когда они явно спрашивали Его, говоря: если Ты Христос, скажи нам прямо (ст. 24), Иисус отвечал им: Я сказал вам, и не верите; дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне. Но вы не верите, ибо вы не из овец Моих, как Я сказал вам (ст. 25–26). Своими овцами теперь называет уже язычников. Весьма разгневавшись и негодуя за это на Него, как любящего иноплеменных и ни во что считающего Божественный закон, иудеи с насмешкою говорили: не правду ли мы говорим, что Ты Самарянин и что бес в Тебе? (Ин. 8, 48.) Если бы Ты не был одних мыслей с самарянами, как бы так говорили они, если бы Ты не был любителем эллинского и иноплеменного, то совсем не сообщался бы с язычниками И если бы в Тебе не было беса, который находится в эллинах (так как идолослужителей они называли беснующимися, по причине находящегося в них диавола), то Ты не считал бы, говорили они, ни во что преступления заповедей закона Но совершенные Христом деяния были скорее исполнением закона, а не преступлением Его, согласно сказанному Им Самим: не нарушить (закон) пришел Я, но исполнить (Мф. 5, 17); ибо Его делом было пременить букву закона на истину. В этом–то и заключался вид обвинения за оную черную и подобие преступления во Христе, как и в Моисее. Но приведем близкое к сему и родственное злословие из образа, пременяя смысл сказанного на истину. Не одному, возражали они, одному ли Моисею говорил Господь? не говорил ли Он и нам? (Чис. 12, 2). Это — слова, происшедшие от гордости, и речи, исходящие от пустой надменности. Право мудрствуя, они совсем не должны бы были стремиться стать на одинаковую степень высоты с тем, который по праву слышал слова: ты приобрел благоволение в очах Моих (Исх. 33, 17); скорее должны были бы воссылать благодарность Богу за те дары, какими они сами были почтены от Него, не преступая чина, свыше для них определенного, и не присвояя себе чести, еще не данной им, что по справедливости может быть почитаемо признаком крайней надменности. Но с другой стороны, обрати теперь мысль свою к Господу нашему Иисусу Христу, Который открыто выставляет иудеям предопределенную Ему, и по естеству только Ему одному, от Бога и Отца цель, и говорит: Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить (Ин. 12, 49; сн.: 14, 10). И еще: Слова, которые говорю Я вам, не суть мои, но пославшего Меня (Ин. 14, 10 и 24). Затем обрати внимание сверх того еще и на беззаконных книжников и фарисеев, исполненных дерзости, неумеренно похваляющихся тем, что с отцами их говорил Бог, и по этой причине решившихся не верить Ему. Ибо они говорят: Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог;
