-Ты прозрела, - вроде удивлен, но эмоция скорей притворная, чем искренняя. - Знаешь ли ты, почему я здесь?
-Да.
Потные пальцы мнут полы рубашки Охотника: трусиха, не смогла уйти так же одиноко, как жила, защитила себя теплыми воспоминаниями...
-Понимаешь ли, что будешь осуждена на смерть?
-Да.
Первый поцелуй, прикосновение, первое признание... не в любви, нет, в привязанности. И первая ночь на теплой печи, тело, тающее под умелыми руками... его губы, мягкие волосы, влажная кожа и мозоли на руках, щекочущие в самых неожиданных местах... Когда я осознала, что не ушла бы по своей воле?
-И ты согласна с приговором?
Скука ли в голосе твоем, Радужный? Еще бы, покорность должна быть так тебе знакома... Но я готова. На этот раз готова. Никогда странники не позволят мне жить спокойно, никогда не смогу остаться с Охотником, так отчего же цепляться за жизнь и подвергать его опасности? Согласна ли? Да, я согласна.
-Нет.
Мгновенно заледенело тело, а сердце пропустило удар; я обернулась, разрывая контакт с Радужным и не замечая улыбки на его губах, чуть удивленной и удовлетворенной одновременно.
-Ты... Зачем?! - упала на колени, трясясь мелкой дрожью, и лишь одно слово в голове: зря, зря, зря, всё зря!
-Не мог проигнорировать твое послание, - издевательская ухмылка и белый листок, пикирующий на пол передо мной. - Долго придумывала?
Мой почерк, идеальный, с точно рассчитанным наклоном, всего несколько слов:
'Не вернусь больше. Насчет силы лгала. Всё обман'.
Я так надеялась, что разозлю его, задену самолюбие и гордость, что он никогда не пойдет вслед...
-Не трогай его, Радужный, - мысли, облеченные в слова, понятные лишь ему, и прямой, бесстрашный взгляд: своя жизнь мне безразлична, но есть тот, кого я готова защищать до последней капли крови. - Он обычный человек, отпусти его, прошу.
Ни капли сочувствия в глазах, лишь скука. Он сделал шаг ко мне и опустился на корточки.
-Почему ты убила их, Алая?
-Я не хотела умирать, - шепчут непослушные губы, во рту откуда-то солоноватый привкус слез.
-А если подумать?
Подумать? О чем? Почему я убила их? Да потому что я не могла умереть там. Не так. Не тогда, когда...
-..мне было, куда вернуться.
-Хорошая девочка, - похвала не воспринимается как насмешка почему-то. - А знаешь ли ты, Алая, почему твое зрение восстанавливается?
-Нет, - голос едва слышен, мой Охотник хмурится, не понимая, что происходит. - Я не знаю...
-Не знаешь, - разочарованной вздохнул Радужный и поднялся. - Твоя сила уходит, Алая. Природа так рассчитала, что новый странник всегда появляется вместо старого.
-Сила перенимается со смертью...
-Не только. Ты оправдана, Алая, убийство явилось необходимым, новое поколение уже переняло силу. И вот еще что, - он резко приблизился и обхватил пальцами подбородок. Рука, свободная от перчатки...
Я зажмурилась.
-Береги их, Аглая, - настойчивый шепот, проникающий сразу в голову. - Береги... .
Эпизод 14
Эпилог
-Не собираешься объяснить?
Я сидела на холодном полу, не имея сил встать. Осознание произошедшего еще не пришло.
-Потеряла дар речи? Что всё это значит?!
А своего я добилась, он злится. Не понимает, нервничает и злится. Но как сказать? Как донести, что только что мы чудом, благословением Единого, избежали смерти?
-Продолжаешь молчать?
Горькая ухмылка и поворот в сторону выхода.
-Саша... - остановился, как вкопанный, замер. - Саша...
Рыдания возникли из ниоткуда, просто вырвались на свободу эмоции, переполнившие край. Я плакала навзрыд, кричала, кажется, билась в истерике. Теперь я поняла, почему младенцы, рождаясь, первым делом ревут: то крик радости и торжества, 'я родился!'.
Трещат поленья в печи, на плечах наброшенный Охотником плед, в руках кружка чай, напротив он. Время сказать что-то, но что? Я на редкость бездарное существо, если не могу дать ему знать о своих чувствах.
-Послушай, коли нечего сказать, не надо мучить себя, - усталый голос, да и вид осунувшийся, неужели заболел? Но нет, я проверяла его буквально пару часов назад. - Хочешь забыть обо всем - пожалуйста, скажи хотя бы, останешься ли? И насколько? Должен ли я готовиться к тому, что, проснувшись однажды, не найду тебя?!
-Нет, - откашлялась, повторила громче: - Нет. Я не уйду. Если ты позволишь, я останусь. Насовсем. То есть... я могу не уходить больше. Вообще. Но если ты не будешь возражать.
-Не буду, - он как бы расслабился, даже улыбнулся, а после тихонько засмеялся. - Навсегда, значит? Хорошее это слово, навсегда.
-Саша, я... осенью нас станет больше.
-Придет еще странник?
-В каком-то роде да...
-Ну что ж, поместимся, в тесноте да не в обиде, - широкая улыбка, предлагающая не думать о глупостях. Оставить ли всё так, как есть? - Пойду приготовлю ужин.
-Саша, постой, - удержала его за рукав. - Никто не придет осенью. Просто нас.. станет больше.
-В каком смысле? - секунда, и лицо озарилось догадкой. Я опустила глаза, не желая видеть его реакцию. - Ты хочешь сказать.. ты, ты.. ребенок?
-Да, - обхватила себя руками. - Ребенок. Наш. У меня. Осенью, - сгорбилась сильнее и закончила убито, точно зная, что радости в его голосе нет: - Не прогоняй хотя бы до лета, а там я уйду, обещаю.
Он не стал переубеждать, просто подхватил за талию и прижал к себе, зарываясь лицом в волосы, обнимая за спину.
-Мой ребенок, - чистый, ничем не замутненный восторг. - У нас будет ребенок!
И вот тогда я поняла, что нашла свое место и свое счастье.
