видел помеху; он столь проникся делом Божиим, что и сам был готов к любым жертвам, к любым страданиям. Испытания очистили его дух и приучили страдать молча. Этот ревнитель истины, всегда столь яростно оборонявший ее, и словом не обмолвился, когда папа Либерии от него отрекся. Он расплачивался за стойкость самим собой, своей жизнью. Все его существование было исповедью веры, бескомпромиссной, громоподобной, всепоглощающей.
ЖИТИЕ СВЯТОГО АНТОНИЯ
Рождение и воспитание Антония (251 — 269 гг.)
Антоний был по рождению египтянин, сын благородных и вполне состоятельных родителей. Сами они были христиане и сына воспитали по–христиански. Ребенком он рос среди своих и не знал никого, кроме своих домочадцев. Подросши и достигнув нужного возраста, он не пожелал учиться словесности, дабы остаться порознь с прочими отроками. Он хотел только, подобно Иакову в Писании, кротко жить в своем доме. С родителями своими он бывал в дому Господа. Ребенком он был чужд лености; выросши, он не воспрезрил родителей, но покорствовал им; прилежно внимая урокам, глубоко их усваивал. Невзирая на состояние родителей, ребенок довольствовался скромной и однообразной пищей; он не искал плотской отрады. Принимал, что давалось, и не требовал большего.
По смерти родителей, Антоний остался единственным попечителем малолетней сестры. От 18 до 20 годов ему приходилось заботиться о сестре и о доме. Не истекло и шести месяцев со дня похорон, и он направлялся в церковь, размышляя по пути, как апостолы оставили все и пошли за Христом, как, согласно «Деяниям апостолов», верующие распродавали добро свое, приносили и слагали выручку к ногам апостолов, отрекаясь благ мирских на потребу нуждающихся; сколь великую надежду обретали они в Небесах. Занятый такими мыслями, он вступил в церковь. Случилось так, что там читали Евангелие, и он внял, как Господь сказал богатому: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф 19, 21). Антоний приял от Господа память о святых, словно бы для него было сие чтение, и тотчас вышел из церкви. Наследство, оставленное родителями, триста аруров плодороднейшей земли, он раздарил соседям, дабы не отягощать сим наследством себя или сестру. Он продал все, что было в доме, и деньги, какие выручил, раздал беднякам, лишь немногое оставив для сестры.
Другой раз зайдя в церковь, внял он, как Господь в Евангелии своем рек: «Итак не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф 6, 34). И не терзаясь более, он разделил остаток своих денег между бедняками. Сестру свою он препоручил девицам известным и надежным, и поместил ее в обитель девственниц, дабы воспитали ее. Сам он упражнялся в аскезе невдалеке от дома, изнуряя плоть свою тяжкими лишениями. Тогда земля египетская еще не усеялась монашескими обителями, а о великой пустыне подвижник даже и не ведал. Если кто хотел спасаться, тот всего лишь удалялся из селения. И был тогда в соседнем селении один старец, который от юности жил отшельником. Антоний узнал о нем и решился соревноваться с ним в благопослушании. Первым делом он также избрал себе обиталище поодаль от селения. Затем, слышавши о прилежании и мудрости того подвижника, пустился искать его, положивши не возвращаться в свою пещеру, доколе не сведается с ним; и получив от него как бы напутствие к добродетельной жизни, вернулся. Поначалу он там и пребывал и укреплялся в решимости не прикасаться более к родительскому наследству и не вспоминать о близких своих. Он предался подвижничеству всеми помыслами и всем прилежанием своим. Он трудился не покладая рук, ибо слышал, как сказано: «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фее 3, 10). Часть выручки своей он истратил на хлеб, прочее раздал нуждающимся. Молился он постоянно, ибо постиг, сколь надобна в уединении непрестанная молитва. Писание он читал с таким вниманием, что ничто не ускользало от него, и память сделалась ему вместо книг.
Такой своей жизнью Антоний всем полюбился. Он охотно и покорно принимал уроки подвижничества от других пещерников, с коими доводилось видеться, и перенимал от них добродетели и аскетические наития, особо каждому свойственные. В одном он наблюдал дружелюбие, в другом — сугубое прилежание к молитве; тот отличался терпением, этот — милосердием к ближнему; иной был весь в бдении, иной особо внимателен к слову Писания; тот был достоин восхищения своим постоянством, другой усердствовал в посте и спал на голой земле. В одном видна была мягкость, в другом — величие души; и все они отличены были благоговением ко Христу и взаимной приязнью. Напитавшись созерцанием собратий, он возвращался в свою пещеру и усердствовал в аскезе, стремясь вместить и освоить все виденные добродетели. Зависти в нем не было ни к кому: он жаждал лишь не отстать от других в устремлении ко благу. И поступал он так, что никому не было от него печали, и все сорадовались вместе с ним. Все обитатели селения и все хозяева, имевшие с ним дело, не могли нарадоваться на него, называли его другом Господа и любили его — одни как сына, другие как брата.
Иларий Пиктавийский
(†367)
Первого латинского церковного писателя на Западе породила Галлия: это был Иларий Пиктавийский. В IV в. по–прежнему сохраняет силу речение Плиния, что Галлия — это «скорее Италия, нежели провинция». Благая весть достигла Атлантики примерно за столетие. В Бордо и, разумеется, в Тулузе уже в III в. появились епископы. Вскоре своего епископа обрел и Пуатье.
Аквитания слыла в эпоху Константина одним из цветущих заповедников культуры Римской империи, и Пуатье купался в лучах этой славы. Иларий был родом из знатной городской семьи; такие семьи особенно пеклись о культуре, а еще больше — о своем благосостоянии. Они стремились «к богатству и ничегонеделанию», по замечанию самого Илария.
ВЗЫСКУЯ БОГА
Помимо благородного происхождения, у Илария было благородство души: поэтому?то он и возвысился над посредственностью и возжелал большего, нежели обставленная изысками обеспеченная жизнь. Он был из тех настойчивых натур, которые принимают решение по зрелом размышлении. Такие люди никогда не сбиваются с единожды намеченного пути. Мужество их непоказное: они готовы бестрепетно противостоять испытаниям и вражде.
Историки нередко сближали Илария и Афанасия. Они и в самом деле были современниками и защищали под натиском арианства единую ортодоксию: и тот и другой претерпели изгнание за веру, отторжение от паствы. При ближайшем рассмотрении очевидны и различия: Афанасий рожден в христианском семействе и взращен в церковности; Иларий же — искатель, медленно обретающий Бога. Первый — редкостный пастырь, человек действия; второй превосходит его умом и культурой.
Иларий — аристократ в самом достойном смысле слова: обходительность сочетается в нем с великодушием, по слову епископа Верцельского, коему он непосредственно подчинялся. Этот ученый муж стремится не блистать, а убеждать. С помощью благодати сказалась даровитость его натуры — богатой, уравновешенной, возвышенной.
Иларий родился язычником и был женат; очевидно, у него была дочь, если письмо, адресованное «дочери моей Абре», подлинно. Он довольно пространно объясняет в начале своего трактата «О Троице», как пришел к христианскому Богу, расставляет вехи на этом пути, описывает открытие за открытием. Из книги Моисеевой он почерпнул «свидетельство, что Господь зиждитель рек о Себе так: «Я есмь Сущий»… Я преисполнился восхищения перед этим совершенным определением Бога, где словами, внятными рассуждению человеческому, изъяснялось непостижимое осознание Бога».
Его обращение довершило чтение св. Иоанна: ему открылось, что Бог Отец явил себя в Слове, ставшем плотью. «Душа моя раскрылась навстречу откровению этой божественной тайны. Ибо по плоти моей я
