традиционным для всего патриотического периода. Мы найдем его вновь у Иринея и Августина.
До нас не дошло ни одного богословского трактата, написанного Иустином, мы вынуждены ограничиться его апологетическими книгами. Мы знаем Бога вселенной только по Его Слову, которое представляется нам мостом между Отцом и миром. Посредством Слова Бог создает мир, действует в нем и управляет им, он озаряет каждого «человека благоволения». Истина, которой в разной степени обладают поэты, философы или писатели, — это луч Его светлого присутствия. Слово направляет не только историю Израиля, но и любые искренние поиски Бога.
Фреска эта, созданная Иустином, восхитительна по своему широкому и возвышенному видению истории и, несмотря на непрописанность некоторых фрагментов, свидетельствует о гениальной интуиции, которую унаследуют и разовьют св. Августин и св. Бонавентура (сравни также с более близким к нам Морисом Блонделем). Все это удивительно созвучно нашей современной проблематике.
«Никто не поверил Сократу настолько, чтобы решиться умереть за его учение. Но последователи Христа, необразованные ремесленники, презирали страх и смерть». Этими достойными словами, которые сделали бы честь Паскалю, Иустин вразумлял префекта Рима.
МУЧЕНИК
Христианский философ обратился со своей первой апологией к императору Марку Аврелию. Защищая оклеветанных христиан, он говорит с императором–философом не как обвиняемый, но как равный. «Апология» не расположила столь многознающего властителя к более близкому знакомству с новой сектой соединившихся в единодушном братстве рабов и патрициев. Император продолжал гневаться, не понимая. «Этот человек, — замечает отец Лагранж, — ежедневно подвергающий испытанию свою совесть и обвиняющий себя в различных мелких проступках, ни разу не спросил себя: а не действую ли я в отношении христиан как настоящий тиран?».
На Иустина донес один завистливый философ, — философом он был лишь по имени и знакам отличия. Акты процесса сохранились, подлинность их бесспорна. Философ предстал перед Рустиком, обучавшим молодого Марка Аврелия морали Эпиктета. Игра была проиграна, Иустин знал это. Он уже не рассчитывает убедить, он исповедует свою веру. «Какой науке ты себя посвятил?»
«Я изучал последовательно все науки, а кончил тем, что принял истинное учение христиан!»
Ответы чеканны, просты и благородны. Иустина приговорили к палочным ударам, а затем к смертной казни. За это он благодарит Бога. Он завершает свою жизнь, как свидетельствуют акты, славословием. В этом — его последнее прославление.
Иустин не был одинок. Его окружали ученики. Акты называют шестерых. Сам факт присутствия учеников на процессе — выражение почитания, тем более волнующего, что оно было оказано мудрецу.
ПОСВЯЩЕНИЕ В ХРИСТИАНСКУЮ ВЕРУ[4]
Теперь изложу, каким образом мы посвятили самих себя Богу, обновившись чрез Христа, — чтобы, если опущу это, не подумали о мне, что я лукавлю в своем объяснении [5]. Кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения прежних грехов, и мы молимся и постимся с ними. Потом мы приводим их туда, где есть вода, и они возрождаются таким же образом, как сами мы возродились, то есть омываются тогда водою во имя Бога Отца и владыки всего, и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Духа Святого. Ибо Христос сказал: «Если не родитесь снова, то не войдете в царство небесное». А всякому известно, что родившимся однажды не возможно уже войти в утробу родивших. И пророком Исаиею, как прежде упоминал я, возвещено, каким образом согрешившие и кающиеся могут освобождаться от грехов. Сказано же так:
«Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло.
Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову.
Тогда придите — и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю.
Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; Если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят» (Ис 1, 16–20).
И мы получили от апостолов следующее основание для такого действия. Так как мы не знаем первого своего рождения и по необходимости родились из влажного семени чрез взаимное совокупление родителей и выросли в худых нравах и дурном образе жизни: то, чтобы не оставаться нам чадами необходимости и неведения, но чадами свободы и знания и чтобы получить нам отпущение прежних грехов, — в воде именуется на хотдящем возродиться и раскаявшемся во грехах имя Отца всего и Владыки Бога. Это одно имя произносит тот, кто ведет приемлющего омовение к купели, потому что никто не может сказать имя неизреченного Бога; если же кто и осмелился бы сказать, что оно есть, тот показал бы ужасное безумие. А омовение это называется просвещением, потому что просвещаются умом те, которые познают это. И при имени Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, и при имени Духа Святого, который чрез пророков предвозвестил все относящееся к Иисусу, омывается просвещаемый.
Ириней Лионский
(† около 202)
Левантийские купцы с давних пор устремлялись на Запад. В Марселе или Лионе разве что чужестранец мог обратить внимание на мелких уличных торговцев или продавцов арахиса. Местные жители давно привыкли считать их своими — ведь они пришли сюда две тысячи лет назад! Они уже были тут во времена Верцингеторига, и во времена римской оккупации, которая старательно перемешивала население своей огромной империи и побуждала к общению, сглаживая межнациональные распри.
ХРИСТИАНСКИЙ ЛИОН
Жители Востока во II веке обосновались по берегам двух больших рек, от Вьенны до Лиона, вокруг двух близлежащих столиц. Разговорным языком у них был греческий, они свободно владели латынью, могли объясниться и на ломаном кельтском. Их мягкие, вкрадчивые манеры привлекали галлов, с которыми они торговали.
Все они пришли из одного края. С подобными явлениями мы знакомы и по современным миграциям. Некоторые обратились в новую христианскую веру в Смирне или в Пергаме. Они не выставляли ее напоказ, но и не стыдились ее перед людьми, охотно разговаривали о своей вере дома и в мастерских, и лионцы, не удовлетворенные римской или галльской религией, устоять не смогли, лучшие из них приходили принять крещение.
Ко времени гонения 177 года христиан в Лионе насчитывалось около тысячи. Среди них можно было встретить адвоката, фригийского врача, знатную римлянку, пролетариев и рабов, девяностолетнего епископа, за которым ухаживал его дьякон. Его?то и сменил священник Ириней. Последний был тогда в самом расцвете сил, умен, рассудителен, уравновешен, готов писать и бороться, отстаивать веру и проповедовать Евангелие.
С высоты своей кафедры он видел, что вере угрожает ересь, что вера нуждается в защите. Находясь на самом краю христианского мира, он считал своим долгом раздвинуть его пределы к северу: Дижону, Лангру, Безансону и к берегам Рейна.
УЧЕНИК ПОЛИКАРПА ИЗ АЗИИ
Кто был этот молодой епископ? Откуда родом?
Ириней — азиат, он пришел, как и многие его земляки, из Фригии, может быть, из Смирны, — с этой христианской общиной он познакомился, навещая старого епископа Поликарпа. Об этом он рассказал в одном из писем к Флорину, которое приводит историк Евсевий. Когда Флорин впал в ересь, Ириней пытался возвратить его на путь истины. «Я был отроком, когда видел тебя в Малой Азии у Поликарпа; у тебя было блестящее положение при императорском дворе, и ты старался снискать благоволение у него (Поликарпа). Я сохранил самые живые воспоминания о тех днях, ведь то, что узнаешь в детстве, развивается вместе с
