собою.
Феофан, после первых слов над гробом Петра, не мог удержать слез – и все в храме зарыдало. Цесарь слушает Цицерона и роняет из рук смертный приговор Лигария. Антоний, требуя мщения, открывает окровавленную одежду Цесаря, и римляне содрогаются. Марфа (в повести Карамзина), возбуждая ужас к рабству, бросает цепи, и народ терзает их… Сила чувств всегда производит ораторские движения.
34) Убедительность – красноречие ума – есть такая неотразимая сила и приятность убеждений, что мы против чаяний, против воли, совсем неожиданно соглашаемся с мыслями автора. Если красноречие ума соединится с красноречием сердца, то нет почти сил им противиться.
Древние софисты и философы XVIII в. вводили в заблуждение силою чувств и убедительностию и, может быть, никто столько не соединил красноречие ума с красноречием сердца, как Ж. Ж. Руссо. Были ли они красноречивы? без сомнения. Но их красноречие есть мнимое, а не истинное, и тем опаснейшее, чем труднее видеть землю под цветами. Желание общего блага – красноречие добродетели – есть тот существенный признак, по которому узнается истинное красноречие и отличается от мнимого. Пламенное желание добра, стремление к сей цели – вот благородный предмет истинного красноречия, достойный добродетели!
Красноречие ума и сердца могут заблуждаться, но красноречие добродетели?как самая добродетель, как прекрасное (само по себе), остается истинным, неизменным для всех веков и народов. Кто умножил хотя одною полезною истиною счастие людей, приблизил их хотя на один шаг к добродетели, тот истинно красноречив. Заметим, что мнимое красноречие желает казаться истинным, и, представляя вредное, хочет доказать, будто оно полезно. Так порок иногда принимает на себя вид добродетели. 35) Истинное красноречие равно может быть в прозе и в стихах. Демосфен в разительных речах против Филиппа, Жуковский в незабвенном Певце в стане русских воинов, равно красноречивы, равно достигают цели, спасительной для Отечества.
Мы еще помним Москву в плену и в пламени, помним как юные защитники, рыдая при виде горящей столицы, взывали с певцом: «Внимай нам, вечный мститель! За гибель – гибель, брань за брань и казнь тебе губитель!..» Кричали: «И жизнь и смерть, все пополам!» и утешались приветами: «О други! смерть не все возьмет. Есть жизнь и за могилой!..» Вот истинное красноречие, оживлявшее воинов в 1812 г. Можно ли назвать истинным красноречием то, которое предлагает мысли, полезные для блага людей, но не имеет ни силы чувств, ни убедительности? Не знаю… но чувствую, что в нем есть основание истинного красноречия.
Много есть сочинений, уважаемых современниками и потомством единственно за добрую цель их, за прекрасное желание блага Отечеству или всем людям. Истинно красноречивым может назваться тот, кто соединил красноречие ума и сердца с красноречием добродетели.
V
Вкус. Гений. Талант. Способности писателя
36) «Вкус (sensus recti pulchrique, Quint.) неизъясним для ума», – сказал Карамзин. «Есть знание приличий», – говорит Лагарп. Есть какое?то легкое, эфирное, неприкосновенное для нас чувство приятности или неприятности, при виде красот или безобразий в натуре и в искусствах.<… >
37) Не определяя вкуса, взглянем на его свойства и действия: 1) Вкус врожден всем людям, хотя в разных степенях. 2) Он различен до бесконечности, как самые физиогномии. 3) Здравый вкус, как здравый разум, один у всех людей. 4) Он беспрестанно стремится к совершенству и требует пищи. 5) Вкус раскрывается прежде разума, еще в детстве и 6) Имеет сильное влияние на образ мыслей, жизни и поступков.<… >
38) Вкус должен быть освещаем разумом, как природа лучами солнца. В союзе с разумом вкус становится верным, здравым и достигает утончения и разборчивости.
Утончение вкуса состоит в легкости замечать такие красоты и недостатки, которые для обыкновенных глаз не приметны, и зависит от утончения способности чувствовать. (Но излишнее утончение здравому вкусу противно.) Разборчивость есть счастливое соединение разума со вкусом. Разборчивый вкус не обманывается мнимыми красотами, определяет истинную цену каждой, различает их степени свойства, действия – показывает, откуда каждая заимствует свою волшебную силу, и сам чувствует впечатление сих красот живо, сильно, но не больше и не меньше надлежащего.
39) Гений. Под сим словом разумеют счастливое соединение всех способностей и сил души в возможном совершенстве. Гений заметен по необыкновенному воображению, проницательности ума, твердости рассудка и непреодолимому стремлению к деятельности. Все силы его сосредотачиваются к изобретательности, которою отличается он от умов обыкновенных. Вкус без гения бывает, но гений без вкуса быть не может – или будет чудовище. Бывают гении наук, искусства, войны и проч., но всеобъемлющий гений чрезвычайно редок, напр. Петр I.
40) Талантом, дарованием, даром называют сильное и счастливое воображение, соединенное с здравым умом и вкусом. – «Прекрасный союз дарования с искусством заключен в колыбели человечества; они братья, хотя и не близнецы». Кар.<… >
ОТДЕЛЕНИЕ II
Письма
VII
О письмах вообще
55) Письмо (Literae datae) есть сообщение мыслей одного отсутствующего другому. Переписка есть разговор двух лиц, разделенных пространством и лишенных способа видеть и слышать друг друга.
Самый употребительный и обыкновенный род прозы – письма. Может быть, сотая часть их пишется для публики: прочие остаются собственностию, а некоторые даже тайною частных лиц. Письмо и разговор имеют ту разность между собою, что разговор живее от выражений голоса и телодвижений, но он исчезает; а письмо прочнее, ибо остается и всегда может быть перечитываемо с новым удовольствием.
56) Писем два главнейшие рода: письма по предметам общежития, кои пишутся не для печати; и письма литературные, коих цель – быть известными публике.
Письма по предметам общежития, удовлетворяя первой потребности человека, допускают и безыскусственною прозу. (Напр. письма между низшим классом народа); следственно, не всегда составляют изящное; но литературные письма, стремясь удовлетворять второй потребности – просвещению ума и наслаждению вкуса – всегда относятся к произведениям изящной словесности.<…>
X
Деловые письма и бумаги
84) Деловые письма заключают в себе не изъяснение чувств, но изложение
