земные и воздушные, у которых есть голос — имеют дыхание и душу. Все растущее и умаляющееся можно назвать живым потому, что оно живет и растет, но нельзя сказать, чтоб все такое имело душу. Живых существ четыре различных вида: одни из них бессмертны и воодушевлены — каковы Ангелы; другие имеют ум, душу и дыхание — каковы люди; иные имеют дыхание и душу — каковы животные; а иные имеют только жизнь — каковы растения. Жизнь в растениях держится и без души, и без дыхания, и без ума и бессмертия; но и прочее все — без жизни быть не может. Всякая человеческая душа есть приснодвижна.
167. Когда воспримешь мечтания о каком–либо чувственном удовольствии, поберегись, чтоб не быть тотчас увлеченным им; но, несколько отстранив его, вспомни о смерти и помысли, сколько лучше будет тогда сознать себя победившим эту прелесть сластолюбия.
168. Бог приличнейшим образом положил преграду злу в людях тем, что даровал им ум, ведение, разум и различение добра, чтобы, познавая зло и что оно вредит нам, мы убегали его. Но безумный человек идет вслед зла и даже величается им, и как бы в сеть попавшись, бьется он, будучи опутан им внутри и не имея сил возникнуть когда–либо из–под него, чтоб увидеть и познать Бога, все создавшего во спасение и обожение людей.
169. Смертные должны заботиться о себе, зная наперед, что их ожидает смерть. Ибо блаженное бессмертие бывает уделом преподобной души, когда бывает доброю, и смерть вечная сретает ее, когда она бывает злою.
170. Когда склоняешься на свое ложе, со благодарением воспоминай в себе благодеяния и Промысл Божий. Тогда, исполненный этим благим помышлением, ты полно возвеселишься духом и сон тела будет для тебя трезвением души, смежение очей твоих — истинным видением Бога, и молчание твое, будучи преисполнено чувством блага, от всей души и силы воздаст восходящую горе — сердечную славу Богу всяческих. Ибо когда нет в человеке зла, тогда благодарение и одно, паче всякой многоценной жертвы, приятно Богу, Ему же слава во веки веков. Аминь.
Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония
Предлагаемая книга — переводная, составленная по греческим источникам: по «Четырем беседам Кесария» — брата святого Григория Богослова. У славян она появилась едва ли не с началом их регулярной письменности, или, как иначе это называют, с «эпохи расцвета болгарской книжности» (X век). Книга надписана именами святого Сильвестра — папы Рима — и преподобного Антония — отца монашествующих; оба не только «отцы множества», но и мужи, преуспевающие в благочестии. Но святому Сильвестру, чей день заполнен делами, попечением о кафедре, о граде, о соседних епископах и всей Церкви, невозможно было обдумать многие мудрые вещи, тогда как преподобному Антонию в его пустынножительстве открывается будущее, открывается свершающееся в мире.
Вопросы собеседники обсуждают самые различные — от физических до нравственных. Такая пестрота вопросов была свойственна тем благочестивым мужам, кого в Византии называли философами; они писали небольшие, как письма, трактаты. Философской жизнью называли жизнь подвижническую и созерцательную, ибо ею не движет ничто более, кроме любви к Премудрости — Христу. А если обсуждаются вопросы, то это означает возможность сделать книгу центром, как централен тот, кто отвечает на вопросы. А центру уже не страшна никакая ересь, из центра можно возглашать и проповедь, и апологетическую речь, и речь об истории и образах. Так и перевод этого сочинения послужил основой для создания Толковой Палеи, то есть толкования на трудные места Ветхого Завета, который мы помним и ежедневно читаем.
Конечно, многие космологические, анатомические и другие представления, высказанные в этой книге, устарели. Но дело даже не в том, что в те времена больше думали о правости поведения человека, чем о правильности наблюдения, а в том, что выслушать было важнее, чем самому сказать. То, что небо может открыться, интереснее, чем то, что человек может полететь в небо.
В прошедшем веке довольно много работ написано о «средневековом мышлении и умозрении», в котором логическая необходимость переходила в нравственную, исток вещей был и истоком смысла, а стройность устроения соответствовала стройности постижения. Но нельзя только любоваться чужим, ибо это будет несколько святотатственно. Но как же сделать, чтобы мы действительно откликались праведным мужам древности и чтобы наша жизнь была ответом для находящихся в недоумении? На некоторые пути, надеемся, наставит переведенный нами текст, в котором «ответом» называется действие, а словесный ответ называется просто речью.
Еще святой патриарх Фотий писал о греческом источнике, что «он ясен по выражению и часто изящно обновляет слова к поэтичности, и сочетание слов у него общепринятое…» («Библиотека»). Поэзия знает необходимость (жесткое деление на строки, рифму..X ради свободы. Здесь эта необходимость заключена в самой форме диалога и аллегорического толкования Писания, а освобождение происходит в самом очерчивании фразой возможностей для мысли: рассуждение построено так, что оно «независтно» (независтный — ц. — сл. — щедрый) оставляет свободные и ясные пространства, «словесную Фиваиду». А само построение аргументации позволяет ориентироваться.
Эта книга не будет бесполезной даже для самого прилежного читателя Писания, знающего тысячи других толкований, ибо он увидит здесь особую работу слова. Здесь слово не является просто кирпичом для фразы, но оно часто начинает перекликаться сразу с несколькими соседними словами, ибо они живы. По избыточности и щедрости речи говорящего, слово вырывается из ограды необходимых соотношений, оно потому и становится открытием. Открываются врата из створок–глаголов, чтобы вошел человек во Христе, царь, наделенный речью.
Перевод сделан по единственному изданию славянской рукописи: «Четыре беседы Кесария, или вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония». Текст по рукописи XV века, принадлежащей Московской духовной академии. Сообщил архимандрит Леонид. М.: Синодальная типография, [1890]. XV, 260, 20 с.
А. Марков
(Славянский перевод делался, по–видимому, с рукописи, начало которой (первые 36 вопросов и ответов) утрачены)
Святого Сильвестра и преподобного Антония объяснение о Святой Троице и о всем творении. Разумное изложение о Небесной стихии и земной, и о Пресвятой Богородице, и Ангелах, и святых. Переводное душеполезное сказание и святое поучение для верных людей на сие житие, и бесконечную жизнь в Царствии вечном, со Святою Троицею и Ангелами: являет тем, кто с прилежанием читает эти письмена, сподобиться великой премудрости, и разумения духовного, и страха Божия. Ибо Дух Святой обитает в страхе Божием, в смирении, в чистоте сердца, в любви и в вере, в соблюдении заповедей Божиих. Бог дарует все благое верующему и исполняющему Господни заповеди. Господи Отче, благослови.
(37) Вопрос. Как это, что Сам Сын объявляет Себя созданием, когда говорит: «Я — дверь овцам» и «Я — путь»? И пророки говорят [так же], объявляя Его созданием: Исайя называет Его «камнем преткновения» и «камнем соблазна». Моисей называет Его столпом [огненным]. А божественный певец Давид сравнивает Его с червем.
Ответ. Не надо смотреть на написанное так, чтобы закрывать для себя Божественное, а согласовываться тому, что сказано возвышенным апостолом: «…буква убивает, а дух животворит». А говоря наоборот, написанное не убивает смотрящих прямо, а Дух не оживляет относящихся к написанному пренебрежительно. Итак, почтим Дух, чтобы разуметь написанное. Сын назван дверью, путем и камнем по Своей внутренней сути; и к Нему прилагаются и другие образные выражения. «Путь» подразумевает, что
