А плечи я натер почти что до крови.
Да разве нет у вас мальчишек множества?
Трагедии они строчат по тысяче
Все это пустоцветы, болтунишки, мразь,
Сороки бестолковые, кропатели!
Как однодневки сгинут, получивши хор,
Один разочек переспав с трагедией.
Но днем с огнем не сыщешь прирожденного
Поэта с величавым, зычным голосом.
Какого величавого?
Такого вот,
Чтоб отколол коленце позабористей:
«Эфир — квартира Зевса»324, «лапа времени»,
И стал язык без мысли лжесвидетелем.
И это все ты любишь?
До безумия!
По-моему, так это — вздор и глупости.
Не залезай мне в голову, своей живи!
Но, право, это просто надувательство!
Учи меня обедать!
Обо мне — ни-ни!
Вот почему, наряд надев диковинный,
В тебя переодевшись, я пришел. Прошу,
Якшался ты, когда ходил за Кербером,325
Все перечисли: булочные, гавани,
Ручьи, колодцы, перекрестки, тропочки,
Мосты, местечки, бардачки, гостиницы —
Там, где клопов поменьше.
Обо мне ни-ни!
И ты идти дерзаешь, сумасшедший?
Друг!
Об этом ни полслова. Назови скорей
Дорогу, чтоб сойти мне в преисподнюю,
Ни жаркую, ни чересчур холодную.
Какую же назвать тебе дорогу? А?
Одна дорожка — волоком: на бечеве
Дорожка слишком душная!
Другая есть: короткая и торная…
Взять ступку…