Как ты грязен и груб!
Ты ж — наряден, ты — люб!
И мисийцем Телефом157 себя называл
И уныло жевал
Панделетовой мудрости крохи.
О разумная речь!
О безумная речь!
Ты припомнил о ней.
О твоей и о том,
Что народ тебя чтил,
Развратителя юношей, язву страны.158
Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?
Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.
Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!
Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!
Перестаньте браниться! Довольно кричать!
Покажи ему ты, как учил молодежь
В дни былые; ты ж прелести новых наук
Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас,
Он наставника выбрал по сердцу себе.
Я с охотой готов.
Я не меньше готов.
Пусть начнет старичок!
Очень скоро запнется он в речи своей
И под градом новейших словечек и слов,
Рассуждений, сомнений без сил упадет.
Напоследок, едва заикнется бедняк,
Налетят на него и вопьются в лицо,
И в глаза, и во всё, словно рой шершеней,
Мои мысли и на смерть зажалят!
Ловких речей орудьем,
Игрой ума, мыслей дождем,
Блеском суждений острых,
Кто из двоих вправе прослыть
Красноречья мастером.
Мудрость, сейчас вовлечена
В яростный ты, в тягостный бой.
Из-за тебя друзья мои
На поединок вышли.
Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший блестящей хвалою,
