А если не родится?
Так, значит, бит я даром, ты ж в гробу смеяться будешь?
Приятели, сдается мне, что говорит он дельно.
Должны мы в этом уступить, как видно, молодежи.
И поделом, кто был неправ, пусть на себя пеняет.
Ты новый довод рассмотри!
Быть может, с тем, что претерпел, сейчас ты примиришься?
Да как же? Научи меня. Ты чем меня утешишь?
Я мать свою отколочу, как и тебя.
Что слышу?
Вот дерзость, прежних всех страшней!
Что ж, если словом кривды
Тебя сумею убедить,
Что матерей законно бить?
Когда и это превзойдешь,
Тогда осталось мне одно:
С откоса вниз тебя столкнуть,
К чертям и слово кривды!
Вы всем моим несчастьям, Облака, виной.
Вам, Облака, я вверил все дела мои!
Нет, нет, в своих несчастьях виноват ты сам181:
На ложный путь направил ты дела свои!
Но прежде так со мной не говорили вы?
Слепого дурня, старика морочили?
Мы поступаем так же всякий раз, когда
Погрязшего встречаем в преступлениях.
Чтобы богов бояться научился он.
Жестоко, Облака мои, но правильно.
Я денег тех, что задолжал, не должен был
Зажиливать.
Теперь же, милый мальчик мой,
Пойдем. Сократа с Херефонтом мерзостным
Побьем! Обоих нас они опутали.
Но обижать как смею я наставников?
Смелей, смелее! Чти лишь Зевса прадедов!
Сказал же старый филин: «Зевса прадедов»!
Да Зевса нет!
