большее страдание, которым он может приобрести Христа.
Поэтому мы видим, как монахи намеренно преодолевают огромные трудности: например, святым, пытающимся провести сорок дней без сна, является ангел и заставляет их принимать, по крайней мере, пищу. Есть монахи–святогорцы, которые приучают себя к отказу от рыбы. Встречаются монахи, которые, как и встарь, дни и ночи проводят сидя и не ложатся, у них распухают ноги, а сами они источают благоухание и не испытывают никаких болезней. Естественная, а не психологическая сила человека состоит в том, что он получает радость от горя, духовное наслаждение от боли. Сама душа стремится к муке, чтобы показать Богу свою любовь и чтобы переживать эту любовь. Это можно наблюдать и в повседневной жизни человека.
2. Духовными корнями христианство уходят в мученичество. Душа устремляется к нему сразу, как только она устремится к Богу, благочестивому пути, жизни «по любомудрию», соучастию в Боге, монашеству. Желание выразить любовь к Богу через страдание, с младенчества поселившееся в душе, усиливается во много крат в монашестве. Духовные истоки христианства — в любви, страдании, мученичестве.
Сам Господь, пострадав и претерпев мученическую кончину, показал нам пример (1 Петр. 2, 21). А мы удостоены восполнить недостаток страданий и скорбей Христовых (Кол. 1, 24), продлевая их в Церкви до сего дня. Эти скорби подают нам милость, жизнь и спасение.
Призвав великого апостола Павла (как, конечно же, и всех апостолов), Господь показал ему, сколько он должен пострадать (Деян. 9, 16). Он не мог стать апостолом и учеником Христа, если бы не пострадал за Него. Апостол приводит страдания как ясное доказательство своего апостольства, искренности любви к Богу. Для апостола Петра также страдания составляют дарование, подтверждающее веру в Бога (см.: Деян. 5, 41; 1 Петр. 1, 6–7). Действительно, нам дано… не только веровать в Него, но и страдать за Него (Флп. 1, 29). Следовательно, страдание, мученичество христианина совершенствует его веру. Иначе человек не способен любить Бога и служить Ему.
И апостол Павел, и апостол Петр запечатлели свое апостольство мученической кончиной. Смерть претерпели апостолы Иаков, Андрей, протодиакон Стефан. Согласно Иоанну Лествичнику, монах «шествует в воинстве первомученика». Предтеча Господень и Креститель Иоанн, пострадавший еще прежде них всех, всегда следовал по пути пророков и был, согласно блаженному Иерониму, образцом для монахов и князем для пустынников.
Подвижники, которые «на горах, и в пещерах, и в пропастях земных» изнуряли себя в Ветхом Завете, — прообразы монахов. Их воспевают как живших мужественно и мученически. Елеазар зовется мужем священным, потому что он умер благородно в мучениях (см.: 1 Мак. 6, 43–46).
Монахи, равно как и подвижники, известные из книг Ветхого и Нового Завета, ежедневно изучая опыт своих предшественников, воодушевляются и приобретают желание пострадать, сделаться мучениками. Чтение Псалтири вдохновляет и направляет их к Богу, ради Которого умерщвляемся весь день, вменихомся яко овцы заколения (Пс. 43, 23). Наша душа возжада… к Богу крепкому живому (Пс. 41, 3). Характеристика крепкого символизирует крепость в страдании, мученичестве. Наша душа непрерывно желает, томится, истощается в беге, словно зверь, чтобы предстать перед лицом невидимого Бога, Который, конечно, замечает слезы, которые она ради Бога ест, как хлеб, днем и ночью (см.: Пс. 41, 4).
Разумеется, что верующий и ежедневно читающий в святой Псалтири о горах и пустынях, которые ликуют перед лицом Божиим и откуда придет помощь Господа, или узнающий из Откровения о жене — образе Церкви и всякой души, которая родила младенца мужеского пола (Откр. 12, 13), и ей даны были… два крыла большого орла, чтобы она летела в пустыню (Откр. 12, 14), которая названа «ее местом», свяжет искание Бога и посвящение себя Ему с горами и пустынями, с подвигами и борьбой отшельнической жизни, будет смотреть на пустыню как на место и средство своего мученичества.
Итак, уже в первые времена установления Церкви христиане, жаждавшие познания Писания и достижения абсолютного евангельского совершенства, принятия креста Христова и наследования Царствия Небесного, хотели быть причисленными к отшельникам в пустыне, стать девственниками, которые следуют за Агнцем, куда бы Он ни пошел (Откр. 14, 4). Поначалу они удалялись от мира в отношении места и образа жизни, а затем, увлекаемые все большей любовью, стали удаляться от него всецело. По слову апостола Павла, для меня мир распят, и я для мира (Гал. 6, 14).
Призвание к монашеству, расположение к отшельничеству и сознание мученика зарождаются и возрастают вместе. Они формируются, словно побеги, а затем плоды евангельской проповеди, обращенной к людям, имеющим свободу выбрать наилучший способ христианской жизни и посвятить себя боголюбивым аскетическим подвигам за Христа.
Поэтому естественно, что Церковь искони считала монахов своими избранными чадами и проявляла к ним повышенный интерес, особенно же после официального признания в IV веке за ней права на жизнь и свободу. Она проявляла заботу о тысячах этих боголюбивых мужественных борцов за Христа и их небесноподражающем монашеском жительстве.
По существу своему, монашество — установление весьма древнее, существует оно с тех пор, как засвидетельствовал Сын Отца Своего и Отец Своего Сына; или, по крайней мере, с тех пор, как была установлена на земле Церковь Христова на крестном и мученическом подвиге христиан. Монахи чувствовали, что их духовные корни, истоки и традиции уходят в мученичество, которое вершится на горах, в пещерах, в монастырях. Мученичеством благоугождается Бог.
3. Много способствовали развитию мученического элемента в монашестве гонения на христиан. Так, за отсутствием возможности наметить другие цели на своем горизонте (особенно на Востоке), кроме стремления к Богу, искания и познания Его, любви к Нему и общения с Ним, человек усматривал свою связь с Господом в стремлении к героизму и подвигам. Мы знаем, как может Бог разговаривать со Своим созданием, помним, как Он потребовал от мученика Ветхого Завета Иова: Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне (Иов. 38, 3). Трусливый, живущий в удобствах человек не может говорить с Богом. Святой Афанасий настоятельно советует девственникам: «Отвращайся женского мышления», и поэтому Церковь доверяет монахиням те же подвиги и скорби, что и мужчинам.
Гонения предоставили верующим возможность запечатлеть свое стремление к Богу кровью мученичества, которое рассматривалось как дар и благодать Божия, как приобретение человеческой немощью Божественной силы. Мученичество воспринималось как честь и слава, дарованная Богом по Его безмерному человеколюбию. Мученичество было единственной в жизни возможностью переступить из мечты в действительность, из тления в вечность. Мученичество крови обеспечивало и немедленное, несомненное спасение, осязаемое обретение Бога. Кровь, питавшая рождающую святых утробу Церкви, и гонения более, чем что–либо другое, даровали истинную жизнь своим чадам, которые, пролив кровь, восходили на небеса.
Церковь с радостью пережила явление мучеников, хотя и сознавала драматичность страшного вихря гонений. В литургии Апостольских постановлений (литургия Апостольских постановлений — древняя литургия иерусалимского типа, дошедшая до нас в юридическо–литургическом памятнике церковной словесности — «Апостольских постановлениях» IV века (глава 57 второй книги, главы 5–15 восьмой книги) и частично в более ранних, например в эфиопском, изводах. —
Когда, по Божиему Промыслу, гонения прекратились, то души, непрестанно помышляющие о Царствии Божием, снова обратились к аскетической жизни. По словам святого Исаака Сирина, то, что совершили мученики, совершают и монахи, «призванные на невидимое мучение». Они в надежде на получение венца денно и нощно предаются посту, бдениям, славословию Богу в ожидании с ликованием великого часа и так идут к совершенной жизни.
Вокруг опытных духовников–старцев, способных вести своих чад ко Христу, процветают большие монашеские общины.
Ежедневное мученичество монахов есть непрерывное соучастие в смерти Христовой, в страданиях героев веры. Через него монахи получают право участвовать в торжестве святых. Орудиями пыток служат подвиги, послушание, духовная брань, истинное смирение. Место мученичества — монашеская келия. Монахи полагают, что «нужно ждать смерти как переселения в лучшую жизнь». Они, умершие для мира, «могила прежде могилы», ведут духовную брань, а арена их борьбы — монастырь.
