что солнечное знамя Джагайи, которое нес Тень, плескалось и трепетало. Шут был в доспехах и шлеме с опущенным забралом. Пока скакали вдвоем через просыпающийся город, он, вопреки обыкновению, не проронил ни слова.
Дворец остался позади, копыта прогрохотали по настилу моста через спокойную Джагу, потянулись ограды постоялых дворов… вот и ворота. Стража засуетилась, едва завидев императорский стяг, солдаты навалились на тяжелые створки… Уже отсюда можно было расслышать лязг стали и конское ржание - там, за воротами, сворачивали воинский лагерь.
Когда ворота распахнулись, в лицо Вентайну ударил солнечный свет - широкая равнина лежала перед ним, и долгая, полная событий и побед, жизнь.
В Байвенне, северном порту Джагайи, были собраны десятки судов: пять громадных галеонов, принадлежащих Купеческом Братству Вольных Городов Юга, сорок тяжелых неуклюжих парусников, способных взять на борт по несколько десятков всадников с лошадьми и оружием, двадцать три барки, а также шесть боевых галер, чтобы охранять флотилию во время перехода.
Жители приморского города дивились обилию судов, пестрому разнообразию значков над имперским войском и, конечно, молодому императору. Вентайн в надраенных латах выглядел именно так, какими изображают императоров на картинах и барельефах. Статный, рослый, с волнистыми черными волосами и упрямым подбородком, он походил на статую Ирго, установленную над рыночной площадью Байвенны, примыкающей к порту. Считалось, что статуя похожа на оригинал, но вряд ли суровый вояка, основавший Джагайскую империю, выглядел так утонченно, каким изобразил его скульптор. Скорей всего, мастер взял за образец одного из отдаленных потомков Ужасающего.
Тень сказал об этом Вентайну, когда они во главе громыхающей колонны рыцарей проезжали под простертой рукой каменного предка, но император лишь пожал плечами. Если он и думал о статуях, то скорей о будущих - которые установят в его, Вентайна, честь. Не получив ответа, Тень умолк. Они очень мало разговаривали в походе, Тень вез знамя во главе походного строя, а подобный Солнцу обычно ехал позади, окруженный лордами и знатными вассалами. Лишь раз они поговорили достаточно долго - когда свет, испускаемый кристаллом Текейской скалы, уже померк позади, а тепло, исходящее от кристалла на башне Байвенны еще не проявилось в полной мере. Как и везде между границами областей, обогретых кристаллами, здесь было ветрено и прохладно.
- Это рубеж, - неожиданно сказал Вентайн. - Еще один. Первый был преодолен, когда я принял решение связаться с лордами. Второй, когда я отнял Отца-Солнце у красных жрецов, третий - когда решился оставить Хокси в Джагайе, где он, конечно, ткет свою паутину, надеясь поймать императора, словно муху. Еще будет рубеж, когда я взойду на корабль, потом - когда ступлю на чужой берег, и еще, и еще, и еще…
'И с каждым пройденным рубежом ты все дальше от меня и от себя - прежнего', - хотел сказать Тень. Но вместо этого спросил:
- И что ж за рубеж здесь? Так, полоса греха между обогретыми городами, таких немало в твоей империи.
- Отсюда я мог бы повернуть вспять, - задумчиво произнес Вентайн, - но…
Тут в лицо пахнуло теплом, и над горизонтом зажегся крошечный огонек - свет кристалла над Байвенной. Император придержал коня, и Тень унес знамя вперед, а подобного Солнцу снова окружили лорды и рыцари, которые по какой-то причине отстали от его величества в холодной полосе. Больше Тени не пришлось перекинуться с императором словом до самого города.
Свой флаг Вентайн велел поднять над галеоном 'Счастливый Энгус' из Калхалы. Тень сразу же направился туда, а император, окруженный лордами и капитанами, остался на причале, чтобы распоряжаться погрузкой.
Капитан 'Счастливого Энгуса', загорелый плотный коротышка с длинными вислыми усами, поджидал у сходней. Он ворчливо приветствовал Тень словами:
- Кто командует этим сбродом? Он ничего не смыслит в морском деле! Начинается осень, а с ней приходят шторма. Привыкли там, под своими башнями, в свете кристаллов! Привыкли к теплу и хорошей погоде!
- Эй, не ругайся ты так, - Тень спрыгнул с седла и подхватил повод. Конь уже догадывался, что сейчас его поведут по шаткому настилу на непривычно пахнущий корабль и волновался заранее. - Тебе выпала честь везти через Долгое море ни много, ни мало - величайшего завоевателя Грайлока. Он не разбирается в судоходстве, зато отлично знает, с какой стороны на бутерброд мажут масло. Сейчас начинается осень, мы заполучим в качестве добычи созревший урожай. А больше на севере взять-то и нечего.
- Врешь, парень, величайшие завоеватели давно померли и лежат в земле.
Тень поглядел на коротышку капитана сверху вниз.
- Сам ты врешь, я только что видел еще одного, и он вовсе не лежит. Ростом он вчетверо больше меня, то есть впятеро больше тебя, звать его Ирго Ужасающий, и он сделан из камня.
- Так что ж, я повезу каменную статую?
Тень уже повел храпящего жеребца по сходням, и последний вопрос капитана застал его на тряском настиле. Он бросил через плечо:
- Нет, еще хуже. Ты повезешь оригинал.
Но капитан не расслышал. На причале стали выстраиваться всадники с красивыми гербами, коротышка даже привстал на носки, чтобы лучше разглядеть великолепных пассажиров, а Тень в простой кольчуге стал ему неинтересен.
Тень пристроил жеребца в трюме, отдал знамя матросам и велел поднять на мачте. Когда он подошел к борту, чтобы полюбоваться погрузкой, Вентайн как раз приближался к трапу. Капитан, по-прежнему торчавший на причале у сходней, уставился на всадника в позолоте. Потом бросил взгляд на каменного Ирго, возвышающегося над плюмажами рыцарей, снова осмотрел императора. Сходство было несомненным. Коротышка сорвал шапку, искусно скрученную из сорока разноцветных шелковых лент, и поклонился, так что на Вентайна уставилась бритая макушка. Тень, перегнувшись через леер, помахал с высокого борта, но император не видел его, он улыбался, разглядывая склонившегося перед ним капитана. Это была искренняя улыбка.
Отплывала флотилия следующим утром. Солнце заливало причал ярким светом, и волны тепла уже потекли над городом от кристалла, вознесенного на башне. На причале собралась изрядная толпа, многие орали и размахивали шапками вслед кораблям, отважные герои тоже кричали и махали в ответ с палуб. Настроение у воинов было отличное, но уже после полудня оно испортилось вместе с погодой. Капитан оказался прав насчет осенних штормов - стоило судам удалиться от кристалла Байвенны, небо заволокло тучами, потом пошел дождь. Ветер налетал порывами, он нес соленую водяную пыль, в трюмах волновались растревоженные качкой лошади, где-то перекатывались плохо закрепленные бочонки. Флотилия расползлась по серой всхолмленной волнами поверхности Долгого моря, поход превратился в мучение.
Тень не вышел на палубу, когда отчаливали, праздничное настроение толпы на берегу и воинов на кораблях было ему не по душе. Зато мрачная погода в открытом море подходила как нельзя лучше. Он оставил в каюте шлем с забралом, который, не снимая, таскал во время перехода по суше, и выкрасил лицо синими и зелеными полосами. Когда кто-то из свиты лорда Аганея поинтересовался, что означают эти разводы, Тень объяснил, что он теперь - Демон Моря и изобразил на собственной физиономии волны. Авось, другие демоны примут его за брата и пощадят 'Счастливого Энгуса'. Других-то братьев у него все равно нет, так что за них сойдут демоны. Вентайн тоже находился на палубе и слышал эти слова. Император не сказал ничего.
Осенние ветры, предвестники зимних бурь, затруднили продвижение флотилии. Суда шли с разной скоростью, некоторые сбивались с курса, и галеры конвоя отправлялись на поиски пропавших. Две барки
