Ночь была теплой, едва ощутимый ветерок доносил из сада пьянящий аромат ночных фиалок и роз. Кортни и Райли, не спеша, прошли по выложенной из плит дорожке и оказались в саду, которым этот отель по праву гордился. Кортни привлекла ажурная деревянная беседка, увитая ампельными розами. Она присела на нижнюю ступеньку дощатой лестницы, ведущей в беседку, Райли сел на ступеньку выше и привлек Кортни к себе так, что она оперлась на него спиной. Наклонившись к ее уху, он прошептал:
— Я уже говорил тебе сегодня, как ты прекрасна?
Чтобы видеть его лицо, Кортни запрокинула голову.
— Конечно. — На ее губах, к которым Райли весь вечер мечтал прикоснуться, заиграла лукавая улыбка. — Ты говоришь это всякий раз, когда я спрашиваю тебя про вчерашний мальчишник.
Райли хмыкнул.
— Это называется менять тему.
Брови Кортни поползли вверх.
— Я бы выразилась иначе: уходить от ответа. Так что же, были там обнаженные женщины?
Райли ни под каким видом не собирался говорить, что были, причем в большом количестве и в разной степени раздетости, но все они оставались на сцене. Смотреть на них можно было сколько угодно, но прикасаться — ни-ни. Когда кто-то из друзей или коллег Райли женился, мальчишник как правило проходил в одном и том же месте, в клубе «Мими». Сборища эти бывали довольно шумными, но вполне пристойными, никто из парней не позволял себе ничего более смелого, чем двусмысленный комплимент.
Райли улыбнулся с плутовским видом.
— Моя тетя от тебя в восторге.
Он снова сменил тему. За столом ему, как шаферу, пришлось занять место рядом с женихом, поэтому Кортни он оставил на попечении своей тети. Как только Райли смог снять с себя обязанности шафера и подошел к Кэрри, та совершенно искренне заявила, что Кортни ей понравилась. До этой минуты Райли и не подозревал, насколько важно ему было услышать одобрение тети, но от ее слов он испытал неожиданное удовлетворение.
— Твоя тетя очень славная, — сказала Кортни, придвигаясь к нему поближе. — И все время говорит о тебе. Между прочим, мне показалось, что в детстве ты и твои братья были далеко не паиньками и терроризировали соседей.
Райли усмехнулся.
— Мы были не так уж плохи, соседи вызывали полицию всего один раз.
— Всего? — Кортни рассмеялась. — Разве этого недостаточно? Честно говоря, я твоим соседям не завидую. Кэрри рассказала, что однажды вы перекрасили садовые скамейки соседа в красный цвет.
— Идея принадлежала Дженис, а на соседа у нас был зуб. Он пожаловался в полицию, что Стив подбирает бродячих кошек и держит их в доме, приехала специальная машина, кошек забрали в приют для животных, а мы с Дженис решили отомстить за Стива.
Послышались чьи-то шаги, и Райли замолчал. По дорожке в их сторону шел Хэл с бутылкой в руке, он слегка пошатывался. Заметив Райли и Кортни, Хэл кивнул и пошел дальше.
— Что это с ним? — спросила Кортни тихо, чтобы слышал только Райли. — Я заметила, что он пришел один, без дамы.
Райли покачал головой.
— Он уже довольно долго ни с кем не встречается.
— Какая-нибудь женщина водит его за нос?
Скорее он сам водит за нос женщин, подумал Райли. У его брата, конечно, были женщины, с двумя- тремя у него складывались довольно серьезные отношения, но, как только Хэл чувствовал, что его подруга подумывает о браке, он тут же давал задний ход.
— Дело не в женщинах, дело в нашем отце, — сказал Райли.
Даже не видя лица Кортни, он знал, что сейчас она растерянно подняла брови. Кортни слегка запрокинула голову и ждала, когда он продолжит.
Райли погладил ладонями ее плечи, локти и взял ее руки в свои, переплетя пальцы.
— Когда мамы не стало, отец все забросил. Я тогда был еще мал, многого не понимал, но Хэл из нас троих старший, ему пришлось тяжелее всего.
— Ты упоминал, что твоя мать работала в полиции.
— В свое время она была одной из первых женщин-полицейских. Тетя рассказывала, что, когда мама поступила на службу в полицию, ее пытались оставить на канцелярской работе, но она хотела заниматься настоящим делом и добилась своего.
— Ты должен ею гордиться, она опередила свое время.
— Я и горжусь, — серьезно сказал Райли. — Но тогда я знал только то, что они с папой работают вместе.
— Ты ее помнишь?
— Когда она умерла, я был уже далеко не младенцем, но, как ни странно, я помню только какие-то фрагменты. Особенно отчетливо мне запомнился мамин запах — от нее пахло сиренью. К сожалению, большую часть того, что я знаю, я знаю с чужих слов. Однако больницу, куда маму увезли и откуда она уже не вышла, я помню очень хорошо. — Райли помолчал и с чувством закончил: — До сих пор ненавижу больницы.
— Я не знала, — прошептала Кортни, крепче прижимаясь к нему спиной. — Ты бы хоть как-то намекнул…
Райли тихонько рассмеялся, но в его смехе не было веселья.
— И признался тебе в собственной слабости? Ты плохо знаешь мужчин!
Кортни не поддержала шутку.
— Я и не знала, что тебе и твоим братьям пришлось пережить.
— Нам всем пришлось тяжело. Преследуя одного отморозка, мама была тяжело ранена. Ее состояние было безнадежным, врачи могли только облегчить ей последние дни и часы.
— Мне очень жаль. Тебя не пустили к ней в палату? — тихо спросила Кортни.
Райли замотал головой, но потом сообразил, что Кортни его не видит.
— Нет. Мама не разрешила. Тогда я не понимал почему, но потом кто-то объяснил, что она не хотела, чтобы мы запомнили ее страдающей и обезображенной. Нам удалось только поговорить с ней по внутреннему телефону. Это было вечером, а ночью она умерла.
Райли почувствовал, что Кортни задрожала. Он догадывался, что она чувствует, он сам покрывался гусиной кожей всякий раз, когда вспоминал последнюю ночь жизни матери и ужасные дни, которые за этой ночью последовали.
— Отец так и не оправился от удара. — Райли старался говорить бесстрастно, но негодование, которое он пытался скрыть, придало его голосу суровость. — Помню, в первое время он еще как-то пытался держаться, наверное, только ради нас. Но от него осталась только внешняя оболочка. Через два года после гибели мамы он умер от сердечного приступа. Во всяком случае, эта причина значилась в свидетельстве о смерти.
— Что ты имеешь в виду?
— В день, когда хоронили маму, мы видели его в полицейской форме в последний раз. Отец стал топить горе в виски, но в конце концов утонул в нем сам. Фактически отца нам заменил Хэл. Это он поддерживал порядок в доме, следил за тем, чтобы мы учили уроки, вовремя мылись и меняли постельное белье. Позже, уже встав взрослым, я узнал, что Хэл научился подделывать подпись отца в чековой книжке, чтобы оплачивать счета.
— Господи, Райли, — ахнула Кортни, — сколько же ему было лет?!
— Десять. А когда нас взяла к себе Кэрри — двенадцать. Ты, наверное, думаешь, что Хэл был рад, когда нашлось кому о нас позаботиться? Ничего подобного. Он так привык к ответственности за младших братьев, что продолжал нести ее бремя на своих детских плечах, даже когда необходимость в этом отпала. Кэрри с ним приходилось гораздо труднее, чем со мной и Стивом, вместе взятыми.
Внезапно Райли понял, что ему стало легче, он словно сбросил тяжесть с души. Кортни ничего особенного не делала, только слушала, но ей удалось то, что не удавалось дорогостоящим детским
