так как ни II, ни III, ни последующие века не знали формы собора как собрания церквей — concilia ex universis ecclesiis. Совершенно невероятным представляется предположение, чтобы Тертуллиан–монтанист под concilia ex universis понимал собрание епископов разных церквей. Наоборот, для монтанистов, при малочисленности их общин, собрание нескольких церквей является вполне допустимым.
В эпоху Киприана соборы выступают в более или менее определенной форме. Совершенно естественно, что больший интерес представляют для нас соборы первой половины III века как времени формулирования соборов во второй форме.
3. В связи с монтанистическими спорами мы находим у Евсевия следующее: «Книги Аполлинария против этой ереси упоминает Серапион, которого называют тогдашним епископом Антиохийской церкви, преемником Максимина. Вспоминает он и самого Аполлинария в письме к Карику и Понтику: изобличая в нем ту же ересь, он заключает так: «Дабы вы знали, что деятельность этого общества лжецов, именующего себя «новым пророчеством», мерзостна братству нашему во всем мире, посылаю вам письмо Клавдия Аполлинария, блаженнейшего епископа Иерапольского в Азии». В этом же письме Серапиона имеются подписи разных епископов; один из них подписался так: «Аврелий Кириний мученик, молюсь о вашем здравии». Другой так: «Элий Публий Юлий, епископ Девельта, фракийской колонии». <…> В указанных писаниях имеются собственноручные подписи многих единомысленных им епископов» [188]. Это свидетельство Евсевия не дает ответа даже на вопрос, что именно происходило в Антиохии в эпоху епископства Серапиона (190–212). Harnack предположительно высказывается, что в Антиохии происходил «какой–то собор». Тот факт, что письмо Серапиона снабжено подписями других епископов, делает близким предположение, что от него ведет происхождение «какой–то собор» [189]. Если принято это предположение, то возникает вопрос, был ли этот собор собранием–собором или церковным собранием, усиленным присутствием приглашенных епископов. Различие между первой и второй формой, как было указано, заключается в том, что при первой форме участие епископов не является обязательным, как это имеет место для второй формы собора. Трудно предположить, чтобы Серапион специально созвал столь отдаленных епископов, как епископ фракийской колонии. С другой стороны, после серии пасхальных соборов вряд ли можно предположить, чтобы в Антиохии по–прежнему считали церковное собрание правомочным обсуждать и решать догматические вопросы. Поэтому, скорее всего, можно думать, что Серапион воспользовался пребыванием в Антиохии епископов, сведущих в монтанистических ересях и было решено составить собор. Составление собора из случайно находящихся епископов в истории соборов становится обычным явлением, и, может быть, Антиохийский собор Серапиона является первым собором такого рода. Однако следует заметить, что такое предположение ничем не может быть доказано. С не меньшей вероятностью можно выказаться и за то, что в Антиохии происходил собор в первоначальной форме. Из области предположений мы могли бы прийти к уверенности только в том случае, если бы мы знали, каково было церковное сознание как самого Серапиона, так и Антиохийской церкви {190}.
4. Несколько полнее наши сведения относительно Карфагенского собора при епископе Агриппине. Положительные сведения об этом соборе мы находим у Киприана: «Это постановил и утвердил по взвешенном обсуждении на общем соборе доброй памяти Агриппин с прочими своими епископами, которые управляли церковью Божией в провинциях Африке и Нумидии [191]'. «Для нас же не внове обязывать креститься тех, кто приходят в церковь от еретиков, ибо уже много лет прошло с того времени, как при Агриппине, муже доброй памяти, множество епископов, сойдясь вместе, это постановили». [192] Блаженный Августин дополняет сведения тем, что на соборе присутствовало 70 епископов [193]. Карфагенский собор Агриппина был первым в серии соборов по вопросу о приеме еретиков в Церковь. Он требовал перекрещивания еретиков. Дата соборов Harnack, как и другими исследователями, довольно точно определяется 218–220 гг. [194] Как ни относиться к сведениям Августина (Harnack считает их достоверными [195]) о 70 епископах, присутствие на соборе большого количества епископов вне всякого сомнения. Это большое количество епископов исключает всякую мысль о том, что Агриппин составил собор из присутствующих в Карфагене епископов. Для того чтобы собрать такое многочисленное епископское собрание, необходимо было специально вызвать епископов. Как происходил собор, нам неизвестно, но вряд ли можно предположить, чтобы собор исчерпывался одним епископским совещанием. Последующая практика Карфагенской церкви явно противоречит этому предположению. Надо думать, что собрание епископов было соединено с церковным собранием. Отсюда, естественно, — преобладающее значение епископов на таком соборе. Церковное собрание не может рассматриваться как собор без участия епископов. Чем больше епископов, тем авторитетнее собрание. Современник собора Агриппина Тертуллиан православную церковь охарактеризовал как ecclesia numerus episcoporum [196]. Для эпохи Тертуллиана это противопоставление не совсем правильно, но тем не менее в церковном собрании этого времени действительно произошел большой сдвиг. Для предыдущей эпохи авторитет и значение собора зависели исключительно от того, что в нем открывается воля Божия, а не от числа присутствующих епископов. Поэтому каждый собор обладает одним и тем же авторитетом — авторитетом Церкви. Когда же в церковном собрании усваивается мысль о том, что присутствие епископов является необходимым условием для существования собора, то необходимо получает значение число епископов. Апостолат в Церкви вверен епископату, поэтому в идеале епископат в целом является выразителем воли Божией. Возможно только более или менее относительное приближение к этому идеалу, а потому собор с большим количеством епископов становится авторитетнее собора с меньшим их количеством. Правда, и последний выражает волю Божию: иначе он не был бы собором.
5. С Карфагенским собором при Агриппине обычно ставится в связь собор в Иконии, посвященный вопросу о принятии еретиков в церковь. Наиболее вероятной датой собора считается пятилетие 230—235 гг. [197] Для нас этот собор важен в том отношении, что вскрывает одну весьма существенную подробность, которая остается, при отсутствии сведений, неизвестной в отношении Карфагенского собора Агриппина. Дионисий Александрийский в послании к римскому пресвитеру Филимону сообщает следующее об этом соборе: «Узнал я и то, что не сейчас и не в одной Африке ввели этот обычай, но уже давно, при епископах, наших предшественниках, в самых многолюдных церквах и на соборах братьев в Иконии и Синнаде и по другим местам было так поставлено» [198]. Эти сведения дополняются сообщением Фирмилиана, епископа Кесарийского, по–видимому одного из участников собора: «Давно уже мы, сошедшись из Галатии, Киликии и других ближайших областей, на соборе в Иконии, что во Фригии, постановили твердо держаться такового мнения о еретиках (т. е. перекрещивать их) и отстаивать его, когда обнаружатся сомнения относительно этого предмета» [199] .
Оба свидетельства совершенно отчетливо вскрывают состав собора. Участие епископов вне всякого сомнения, причем число участников–епископов весьма значительно, так как собор объединил несколько областей. С другой стороны, несомненно, что это собрание епископов соединено было с церковным собранием. Последнее доказывается термином ??????? ??? ???????*, что может означать только одно — церковное собрание всех членов церкви. Таким образом, Иконийский собор был церковным собранием Иконийской церкви, усиленной приглашенными епископами.
6. Ближайшие по времени к Иконийскому собору — это соборы, связанные с именем Оригена. Из них два — Александрийских — являются судом над Оригеном. К сожалению, наши сведения о них восходят к очень позднему времени — к патриарху Фотию [200] {201}. Мы не можем быть вполне уверенными в точности термина. К этому надо прибавить, что развитие устройства Александрийской церкви было очень своеобразно и не совпадало с общим процессом развития церковного устройства. Поэтому даже если в Александрии при Димитрии соборы получили несколько иную форму, то это не имеет значения для общего процесса развития соборов. Гораздо большее значение для уяснения формы собора имеет так называемый Бострийский собор (вероятно, около 244 г.), в котором сам Ориген принял личное участие. Об этом соборе Евсевий сообщает следующее: «Берилл, недавно упомянутый нами епископ Бостры Аравийской, нарушая церковное правило, попытался
