Автомобиль тайного советника Кахи Цакая, товарища министра внутренних дел — не «Руссо-Балт», а неприметный старенький, но бронированный «Даймлер-Бенц», которому было уже лет пятнадцать от роду, никогда не останавливался у парадного подъезда министерства. Автомобиль товарища министра всегда сворачивал во двор, проезжал пару проходных питерских дворов и останавливался у забора заднего двора министерства. Только очень наблюдательный человек мог разглядеть, что в этом месте в заборе есть замаскированные ворота. Открывались они автоматически, по сигналу из излучателя, установленного на машине. Попадая во двор, автомобиль проезжал несколько метров — и перед ним открывалась еще одна дверь, ведущая на небольшую подземную стоянку министерства. Стоянка эта была рассчитана всего на десять машин — только профессиональный строитель мог понять, насколько тяжело было выкопать подземную стоянку в болотистой петербургской почве. Но это было сделано — и там останавливались машины только руководителей оперативных департаментов и машина товарища министра. Даже министр внутренних дел, человек, назначенный на свою должность высочайшим указом, подъезжал к парадному входу — в принципе он был только ширмой, декорацией — а реально делами в министерстве уже второй десяток лет управлял несменяемый товарищ министра…
Шесть лет назад на Цакая было совершено покушение. Анархисты, а может, и не анархисты, сейчас уже не разберешь — в общем, несколько человек открыли шквальный огонь по товарищу министра и его охране, поднимавшимся по лестнице к парадному входу в министерство. Лестница была невысокой, всего двенадцать ступеней, охрана открыла ответный огонь, через несколько секунд на покушавшихся обрушился автоматный огонь из окон первого этажа — в дело вступили жандармы, охранявшие здание. А Цакая, пока мимо летели пули, беззвучно на фоне грохота десятка стволов осыпались одно за другим окна — он, невысокий, полноватый, в дурацких очках, спокойно стоял и смотрел на автомобили нападавших, с каждой секундой покрывающиеся все новыми пулевыми пробоинами. Рядом с ним, заливая кровью ступени лестницы, упал убитый охранник — а он стоял и смотрел. Потом сначала один, а потом и второй автомобили нападавших взорвались — а он стоял и смотрел, не обращая внимания на расплывающееся бурое пятно на его старомодной белой сорочке. Потом приехала «Скорая помощь», товарища министра отвели в машину и начали оказывать первую помощь. У Цакая были два ранения, оба сквозные и неопасные для жизни. Он молча позволил себя перевязать, там же, в машине, под местным наркозом ему наложили несколько швов — он наотрез отказался ехать в больницу. Когда же врач наложил последний бинт, Цакая просто встал и пошел на свое рабочее место. И только тогда, когда ему доложили результаты боя — все нападавшие погибли, в охране погибли двое, а все остальные были ранены, — только тогда он…
Улыбнулся.
Но с тех пор ни сам Цакая, ни руководители оперативных департаментов не пользовались парадным входом в министерство — он считался небезопасным…
Выйдя из машины, Цакая поднялся на лифте на третий этаж, на этаж, где располагались все кабинеты руководителей министерства. Он прошел к двери своего кабинета, обитого черной кожей, кивая в ответ на приветствия — и ни один человек в мире, наверное, не смог бы правильно угадать, какие мысли сейчас бродят в его голове. Адъютант товарища министра, статский советник Кахабер Гозишвили, который знал товарища министра уже несколько десятков лет, увидев входящего, вопросительно посмотрел на него…
— Общий сбор. Только мои… — проронил товарищ министра, скрываясь за двойной, с тамбуром, дверью своего кабинета.
Все было понятно, товарищ министра и его адъютант вообще столько времени проработали вместе, что уже понимали друг друга с полуслова. «Только мои» — это значило, что приглашаются те люди, которых Цакая лично пестовал, учил и расставлял на ключевые места в департаментах. Где-то они были руководителями департаментов, где-то заместителями, а кое-кто — и просто ведущими специалистами. Но все они без исключения были профессионалами высочайшего класса — иных товарищ министра просто не терпел…
Собрались быстро — все приглашенные сидели в этом здании. Даже коллежский асессор Михаил Круглов, которому не было еще и тридцати лет и который был одним из лучших специалистов по информационным технологиям в стране, сидел здесь, в этом здании, хотя информационный центр МВД находился на окраине города, недалеко от Царского Села, и маскировался под воинскую часть. Сам же Круглов постоянно находился в здании министерства и помимо своей работы выполнял еще и задания несменяемого товарища министра. Благодаря этому он в двадцать восемь лет имел чин восьмого класса и свободу, которой в министерстве не мог похвастаться почти никто….
Первым пришел руководитель департамента по борьбе с терроризмом, статский советник Ковалев, он сидел буквально через кабинет от дверей Цакая, и на то, чтобы преодолеть это расстояние, ему потребовалось меньше минуты. Никаких материалов он собирать не стал — потому что хорошо знал своего шефа и знал, что никакого «отчета по итогам проделанной работы» никто давать не будет. Для этого существовали утренние плановые оперативки — дневная, недельная, месячная. На этот пост Ковалева удалось продвинуть меньше полугода назад, до этого он без малого семь лет сидел в заместителях, ожидая, пока осторожного и мудрого старика Гербера отправят на заслуженный отдых. Своего начальника он недолюбливал, полагая, что именно его чисто немецкая осторожность, педантичность и скрупулезность, тщательное следование «букве закона» в департаменте по борьбе с терроризмом ни к чему хорошему не приведут. Для террористов законов не существует, и того, кто в борьбе с терроризмом будет тратить время на чтение законов, террористы всегда будут опережать на несколько шагов. Он ждал — долго, терпеливо, не ввязываясь ни в какие безнадежные предприятия, стараясь до времени ни в чем не замазаться, точно следуя в этом совету Цакая — и вот дождался. Когда Гербер не прошел-таки очередную медицинскую комиссию и всем стало понятно, что ветерану пора на заслуженный отдых, — лучшей кандидатуры, чем Павел Порфирьевич Ковалев, на освободившееся место и придумать было сложно.
Вторым появился Карадзе — единственный грузин в окружении Цакая, если не считать его верной тени Гозишвили. В отличие от Ковалева, Карадзе еще не удалось продвинуть наверх так высоко, как этого хотел Цакая, и пока он занимал должность товарища начальника департамента контрразведки. Глинчук был еще относительно молод, сидел на своем месте крепко и неплохо дружил с нынешним министром внутренних дел — совместно охотились, совместно ловили рыбу, совместно устраивали посиделки за «рюмкой чая». Насчет «рюмки чая» у Глинчука была некая слабость, но дружба с министром делала реализацию материалов по этой слабости невозможной. Да и Глинчука тоже устраивало, что большую часть дел он просто спихнул на своего заместителя. Поэтому Гиви Несторович Карадзе пока что до своей вершины власти не добрался…
Третьим пришел — скорее не пришел, а прибежал сам Круглов — возмутительно молодой, жизнерадостный, одетый не в костюм и не в мундир, а в рубашку и джинсы, да еще производства САСШ. Цакая раз и навсегда запретил разговоры о внешности и поведении Круглова — потому что голова у него была светлая, а вот манеру общения и внешность было не переделать. Поэтому все те, кто уже успел собраться в кабинете, просто сделали вид, что в упор не видят Круглова…
Последним явился Гирман. Моисей Аронович Гирман, он был самым старым из присутствующих, на год старше самого Цакая. Уже двадцать с лишним лет он занимал должность начальника следственного департамента МВД, и замены старому и мудрому еврею просто не находилось. Да что там не находилось — никто даже представить себе не мог следствие без Гирмана, это было немыслимо — следствие и без бессменного Гирмана. Сам же Гирман с самого начала стал человеком Цакая — не из-за угроз, лести или подкупа. Просто он искренне считал, что министры сменяют один другого, а несменяемый товарищ министра пусть и не первое лицо в министерстве, пусть второе — но власти у него больше. Тайной власти. И то, что делает Цакая, — неважно, насколько это соответствовало закону — тайный советник Цакая делает для России и во благо России. У Гирмана, кстати, у единственного среди всех присутствующих был чин третьего класса, такой же, как у Цакая…
Когда вошедшие расселись около стола, Цакая снял очки, положил их на стол, без предисловий начал:
— Британцы готовят вторжение на Восточные территории. Доказательства только косвенные — но я точно знаю, что будет именно так. Все то, что было до этого, все террористические акты — это всего лишь прелюдия. Основное действие случится в самое ближайшее время. Слушаю ваши предложения…
