— Какой предатель!? Что ты мелешь, агент?!
— Самый обыкновенный, Дариус. Наша правоохранительная система, увы, позволяет уходить от ответа насильникам детей и наркоторговцам. Меня это затрахало, и я ушел из ФБР в другое место. Теперь я разбираюсь с ублюдками, которые предают страну, и разбираюсь с ними без адвоката, без Большого Жюри, без присяжных. Мне надоело иметь дело с адвокатами — а моя новая контора обходится без них. Добро пожаловать в реальный мир, Дариус.
Большой семиместный внедорожник Фарго, держась примерно в полумиле от цели повторил весь путь, который проделали новые джейхокеры[43] — из Бронкса в Квинс, потом на четыреста девяносто пятую дорогу, потом с нее — проселочными дорогами к рыбацкому и рекреационному побережью. В машине сидели четверо, и они нервничали — в этой стране было много полицейских, они были вооружены, а у них в машине была снайперская винтовка пятидесятого калибра и пистолет. Ни на то ни на другое у них не имелось документов, и объяснить это тем, что они взяли это в дорогу потому что боятся грабителей — было невозможно. Да, пока что они ничего не совершили, и тот прибор, которым они ослепили девчонку — лежал на дне Ист Ривер — но все равно их задержание означало бы провал. И неизвестно, какое решение в отношении провалившихся агентов примут в Лондоне — вытаскивать или ликвидировать, пока они не заговорили. Все они не раз исполняли тайные приговоры, вынесенные в Воксхолл-Кросс и на Даунинг-стрит, и знали, что у британской разведки длинные руки и хорошая память. Поэтому они ехали не нарушая скоростной режим и скрупулезно выполняя требования знаков, которые встречались на их пути.
— Они останавливаются — заявил Рик, вглядываясь в экран мобильного устройства Blackberry, на котором отражалась спутниковая карта местности и местоположение объекта на ней.
— Отлично. Подождем — заявил Джим, сворачивая на обочину.
Так они стояли минут десять, опустив боковые окна и наслаждаясь исходящей от залива морской свежестью, потом, поняв, что объект здесь надолго — медленно и осторожно тронулись вперед. Они бы предпочли ликвидировать объект еще там, в Бронксе — но решили посмотреть на то, что будет происходить дальше, в конце концов, объект не знал об их присутствии, о том, что на него открыта охота — и это было их преимуществом. У них был только один прибор ночного видения — но Джим со времен Британской Индии научился видеть во тьме и сейчас он осторожно вел машину, не превышая скорости десять миль в час. И вывел ее — как раз на позицию, с которой были видны и три машины, те же самые, которые были в Бронксе, и домик, рядом с которым они стояли. В домике было темно — но где-то в его глубине мелькал свет, отражаясь отблесками в окнах.
С того места, на котором они стояли — ничего не было видно.
— Выдвигаюсь? — Рик потянул из багажника огромный пластиковый кофр
— Сиди… Тим, возьми прибор и двигай вокруг дома. Посмотри — откуда что видно и где может быть хорошая позиция для стрелка.
Тим забрал прибор и выскользнул из машины…
— Хочешь убрать его здесь? Тут же копы?
— Ты что, ничего не понял? Ты видел, где они были и что делали?
— В Гарлеме.
— Вот именно! Они забрали нашего чернокожего друга, который не сделал работу! Ты понял, что происходит?! Этот парень привлек копов! И они — охотятся на нас!
— Итак, ты взял двоих таких же, как ты черномазых ублюдков и вместе с ними, мать твою, заявился на открытие новой арены, то есть туда, где вам совершенно нечего делать. И там — вы попытались кое-что сделать, не так ли?
— Да пошел ты!
— Первым пойдешь ты. Разматывать пожизненное. Эту телку, которую вы хотели изнасиловать — ее убили!
— Что?
— Ты слышал, Дариус. Ее убили. А теперь скажи, как присяжные посмотрят на человека, который уже сидел за сексуальные преступления и который теперь причастен к убийству. Боюсь, тут тебе светит даже не пожизненное, а газовая камера. Прокурор правильно подберет жюри присяжных, и они увидят того, кого и должны увидеть. Черномазого ублюдка, который приперся туда, где ему не следовало быть, и которому захотелось белого мясца.
— Ни один прокурор…
— Да, ты прав, Дариус. Тогда мы сделаем вот что. Мы заметем тебя по подозрению и отправим в Райкерс. А там — у меня есть знакомые надзиратели. И ты совершенно случайно окажешься в камере, где находятся байкеры, ку-клукс-клановцы, бэрчисты, минитмены и прочие белые и совершенно нетолерантные люди. И они каким-то непостижимым образом узнают о том, что произошло на арене. И чем ты занимался до арены. Знаешь, что они сделают с тобой всего за одну ночь, а, Дариус? Они тебя просто растерзают. Утром тебя найдут с вспоротым осколком стекла брюхом и палкой торчащей из твоей задницы. Кажется, ты любишь эксплуатировать чужие задницы — так вот, эти парни займутся твоей. И как следует займутся.
Я стоял позади и делал то, что кто-то должен делать при допросе — не колоть подозреваемого, а наблюдать за ним. Допрос никогда не проводят в одиночку, оптимально — трое допрашивающих, из которых двое допрашивают, а третий ничего не говорит и просто наблюдает.
Так вот — я сейчас увидел поразительную вещь. Угроза отправить в тюрьму на Райкерс пошла совершенно «не в кассу». Более того — Дариус каким-то образом понял, что это блеф и перестал бояться нас. Очевидно, он был уверен, что он не окажется в Райкерс и тем более — не попадет в камеру с белыми ребятами — экстремистами.
— Ну, что молчишь, Дариус
Негр зевнул
— А знаешь, начальник. Пошел ты…
Провал…
— Ведро есть? — спросил я у Мишо
Тот растерянно обернулся, он тоже понял, что что-то пошло не так
— Есть, наверное.
— И полотенце. Мне нужно полотенце.
— Я выдвигаюсь…
— Один выходит на пристань! Вижу одного!
— Стоп! — Джим придержал Рика
Тим, лежа на крыше пустого пляжного домика, пытался разглядеть в прибор ночного видения человека, который вышел из домика и какого-то хрена делал на пристани. Он что, пытается смотаться? Там лодка?
— Доклад.
— Наблюдаю гражданского — Тим не сумел опознать цель и определил вышедшего как «гражданский» — идет по мосткам, прием.
— Что он там делает, прием?
— Не знаю. У него что-то в руках, кажется…
— Что? Что он делает?
Видно было плохо — Тим поставил контрастность на максимум, но от этого стало только хуже. Как и всегда, рядом с водой было очень влажно, что-то вроде дымки в воздухе. Испарения — ночью температура падает и вода, как огромный природный аккумулятор тепла отдает накопленную за день от солнечных лучей энергию в воздух. Луны не было, прибор работал на свете звезд и отблесках света из домика — и в сочетании с этой дымкой такая обстановка делала надежное опознание цели невозможным…
— Запрос — это цель, прием?
— Отрицательно. Нет опознания, я не могу опознать цель, прием.
— Что он делает на мостках, прием?
