В разные стороны углов расходятся два ряда рук — молодых и старых.
Черевков — избач-комсомолец, рослый добродушный детина, у аппарата. Он поднял руку.
СЛУШАЙТЕ МОСКВУ, ГРАЖДАНЕ…
Московская радиостанция — кружево стальных перекладин.
Коробка из-под пастилы, детектор, рычажки. Рука Панютина двигает их.
В избе-читальне ряд деревенских старух, исполосованных морщинами.
За скамьями толпятся крестьяне.
Разодетые девки.
Парни с гармошкой.
На фоне стенной газеты сивый старик в лаптях, в меховой шкуре. Шкура тащится за ним, как за римским патрицием. Вдохновенный Черевков:
СЛУШАЙТЕ МОСКВУ, ГРАЖДАНЕ…
Крыши главной улицы в Москве. Лес антенн.
Старуха в латаной шали держит у уха трубку. Голова ее охвачена металлическим обручем.
ЗАГОВОРИЛА.
Большие капли пота потекли по старушечьему лицу. Большой театр в Москве. Сцена Большого театра. На трибуне оратор-китаец. Перед ним микрофон от радио.
МИТИНГ ПРОТЕСТА КИТАЙЦЕВ, ЖИВУЩИХ В МОСКВЕ, ПРОТИВ НАСИЛИЙ АНГЛИЧАН.
Переполненный китайцами театр.
Пятна света на скуластых лицах.
Цепь роговых очков.
Ряд студентов-китайцев в роговых очках.
Люстра Большого театра отражается в очках.
Оратор-китаец. Над ним статуя Ленина с протянутой рукой.
Свет блестит на бронзовой голове Ленина.
Сквозь восьмидесятилетние пальцы старухи металлическая трубка радио.
Смятенное лицо старухи.
ЧТОЙ-ТО БОЖЕСТВЕННОЕ ГОВОРЯТ, А ЧЕГО, НЕ ПОНЯТНО…
Старуха крестится.
Оратор-китаец.
Ряд дремучих деревенских бород.
В бороде застрял колос.
Руки китайцев на бархатной обшивке балкона.
Среди студентов — восторженно бушующий Живцов, секретарь комсомольской ячейки Повареншино. Он приехал делегатом на съезд Авиахима и завернул между делом на китайский митинг. Пиджак его, одетый на толстовку, распахнут. Вокруг тела вьется цепь от дедовских часов.
Он низенький, прыщавый, длинноволосый, в растрепанных больших сапогах. Грудь его разукрашена значками. Тут — КИМ и Авиахим, и Мопр, и О-во спасания на водах и многое другое.
Китаец на трибуне говорит очень горячо.
Живцов повторяет все жесты оратора.
ДОЛОЙ МИР-Р-РОВОЙ ИМПЕРИАЛИЗМ.
Кричит Живцов самозабвенно.
Раскрытый перекошенный рот Живцова и 32 неприкосновенных его зуба.
Сосед Живцова — студент-китаец — снимает очки, протирает их, близорукими радостными глазами смотрит на Живцова и протягивает ему руку.
Живцов и китаец со страстью трясут друг другу руки.
Московская улица. Густой пар из окна прачечной «Личный труд Су-Чи-Фо».
Из пара выплывает горка ослепительно выглаженного белья.
Солнечный луч пронизывает движущиеся столбы пара и ложится на белье.
Внутренность китайской прачечной. Китаец, голый до пояса, с клочковато-азиатской бороденкой стирает претенциозные дамские панталоны.
Над китайцем в золоченой раме олеография: «Ночь в Венеции».
По лицу гондольера текут слезы. Это — пар.
Стоянка аэропланов на берегу Москвы-реки.
Плакат: «Агитполеты для делегатов съезда Авиахима».
В кабинку самолета входят киргизы в халатах.
Пола цветистого халата над колесом самолета.
Старая китаянка — жена Су-Чи-Фо — гладит. Слезы падают на белье.
Она переглаживает.
Крылья летящего аэроплана.
В прачечную входит сын Су-Чи-Фо — студент, сосед Живцова по Большому театру.
Еще одна слеза на белье. Старуха переглаживает.
Су-Чи-Фо привязывает к чемодану новенький жестяной чайник.
Москва с аэроплана.
Су-Чи-Фо вынимает железнодорожный билет из сложных карманов жениной кофты и передает его сыну.
Железнодорожный билет — Москва-Чита-Маньчжурия.
Кружева, придавленные утюгом, трепещущая рука китаянки.
Восторженный Живцов в кабинке летящего самолета.
Снятая сверху Москва-река. Берега ее покрыты газетными листами.
Купальщики жарятся на солнце, читают газеты.
Живцов стучит пилоту.
ОЧЕНЬ ЛЮБОПЫТНО, ТОВАРИЩ, ПРЯМО ОТОРВАТЬСЯ НЕ МОГУ, А ТОЛЬКО НАДО К ПОЕЗДУ, В ПОВАРЕНШИНО.
Самолет снижается.
Свисающие с гладильной доски кружева. Утюг в руке китаянки.
Слеза падает на утюг и кипит.
Отъезжающий сын Су-Чи-Фо прощается с отцом. Он берет руку, окруженную облаком мыльной пены.
Подходит к плачущей матери…
Самолет садится на землю…
Дверь открывается, выскакивает Живцов.
На плече у китаянки отпечаток руки сына из мыльной пены.
Колеса самолета.
Движущиеся колеса трамвая.
