бронетанковыми дивизиями.
Всего же до конца гражданской войны Советский Союз поставил республиканской Испании 297 танков Т-26 (поставлялись только однобашенные машины образца 1933 года) и 50 колесно-гусеничных танков БТ- 5. Эти машины принимали участие практически во всех боевых операциях, проводившихся армией республиканцев, и показали себя с хорошей стороны. Немецкие Pz.I и итальянские танкетки CV3/33, имевшие только пулеметное вооружение, были бессильны против Т-26 и БТ-5, вооруженных 45-мм пушками. Последнее обстоятельство можно проиллюстрировать на следующем примере.
Во время боя у селения Эскивиас танк Т-26 Семена Осадчего таранил итальянскую танкетку CV3 и сбросил ее в ущелье. Вторая танкетка также была уничтожена, а две другие повреждены. Соотношение потерь иногда было еще большим. Так, в период сражения под Гвадалахарой за один день 10 марта взвод из двух Т-26 под командованием испанца Э. Феррера подбил 25 итальянских танкеток!
Следует, однако, подчеркнуть, что советским танкистам противостоял достойный противник. Пехота мятежников, особенно марокканская, неся большие потери от действий танков, не покидала окопов и не отходила. Марокканцы забрасывали боевые машины гранатами и бутылками с бензином, а когда их не было, солдаты противника с винтовками наперевес бросались прямо под танки, били прикладами по броне, хватались за гусеницы.
Боевые действия в Испании, продемонстрировавшие, с одной стороны, превосходство советских танков над немецкими и итальянскими в вооружении, с другой стороны, выявили и их основной недостаток – слабость бронирования. Даже лобовая броня Т-26 легко пробивалась немецкими и итальянскими противотанковыми пушками.
Организация механизированного корпуса. 1937 год
Первой же боевой операцией собственно Красной Армии, в которой участвовали танки (если не считать «демонстрацию мускулов» из 9 МС-1 в ходе советско-китайского конфликта на КВЖД в 1929 году), стал советско-японский вооруженный конфликт у оз. Хасан в июле 1938 года. Для разгрома японской группировки советское командование привлекло 2-ю механизированную бригаду, а также 32-й и 40-й отдельные танковые батальоны. Советская танковая группировка насчитывала 257 танков Т-26, в том числе 10 огнеметных ХТ-26, три мостоукладчика СТ-26, 81 БТ-7 (в разведбатальоне 2-й мехбригады) и 13 самоходных артиллерийских установок СУ-5-2. Так что это было сильное, полностью укомплектованное соединение.
Впрочем, существенные потери 2-я мехбригада понесла еще до начала боевых действий. 27 июля, за три дня до выступления в район боев, арестовали ее командира комбрига А. П. Панфилова, начальника штаба, комиссара, командиров батальонов и ряда других подразделений. Всех их объявили врагами народа. В результате 99% командного состава составляли вновь назначенные люди, что негативно сказалось на последующих действиях бригады. Так, например, из-за плохой организации движения колонн и спешки марш протяженностью всего в 45 км бригада прошла за 11 часов! При этом часть подразделений из-за полного незнания маршрута движения довольно долго блуждала по городу Ворошилов-Уссурийский.
При штурме занятых японцами сопок Богомольная и Заозерная наши танкисты натолкнулись на хорошо организованную противотанковую оборону. В результате было потеряно 85 танков Т-26, из них 9 – сожжены. Разведбату поручалось «на больших скоростях проскочить зону обстрела, ворваться в передний край обороны японцев и ударом по северо-западным склонам сопок Богомольная и Заозерная, уничтожить их огневые точки и тылы». В атаке, начавшейся днем6 августа 1938 года, участвовало 16 БТ-7. Ведомые командиром и комиссаром бригады танки на большой скорости без потерь проскочили зону артогня японцев и попали... в болото, в котором застряло 14 машин. Выбраться оттуда без посторонней помощи они не могли, и экипажам пришлось занять круговую оборону, чтобы не допустить уничтожения танков японцами.
Годом позже, вступив в схватку с японцами в монгольских степях, советские танкисты действовали значительно успешнее.
В мае 1939 года части 23-йяпонской пехотной дивизии (позже с частями усиления развернутой в 6-ю армию), сбив монгольские пограничные заставы, начали продвижение в глубь территории Монгольской Народной Республики (МНР) в направлении реки Халхин-Гол. По договору от 12 марта 1936 года Советский Союз обязался защищать территорию МНР от всякой внешней агрессии так, как защищал бы свою собственную территорию. С этой целью в Монголии дислоцировались войска 57-го особого корпуса Красной Армии, однако в районе вспыхнувших боевых действий их было крайне мало. Достаточно сказать, что по восточному берегу Халхин-Гола занимали оборону полк монгольской кавалерии, один батальон советского стрелкового полка, спешно переброшенный сюда на автомашинах, несколько артиллерийских батарей и снятая со строительных работ рота саперов. Больше ничем в этом районе советско-монгольское командование не располагало. Так началась первая фаза боевых действий, которые по географическим названиям в этих местах – сопки Номонхан-Бурд-Обо, озера Буир-Нур и реки Халхин-Гол – фигурируют в японской и западной литературе как номонханские события, а в нашей – как вооруженный конфликт у озера Буир-Нур и реки Халхин-Гол. Вскоре 57-й корпус развернули в 1-ю армейскую группу, командиром которой был назначен комкор Г.К. Жуков.
Танк Т-26 обр. 1933 г. из состава Республиканской армии. Испания, 1937 год
В составе 1-й армейской группы имелись две танковые бригады: 11-я и 6-я, укомплектованные танками БТ-7 и БТ-5. На долю первой выпало участие в наиболее драматических событиях этого конфликта. Вот как они описаны в «Отчете об использовании бронетанковых войск на р. Халхин-Гол»: «К 3.07 японцы, потеснив 6-ю кд МНРА, одним пехотным полком переправились через Халхин-Гол на нашем левом фланге, овладели районом горы Баин-Цаган. Вторым пехотным полком японцы с утра 3.07 начали переправу через Халхин-Гол в этом же районе. Японцы стремились движением на юг вдоль Халхин-Гола отрезать от центральной переправы и уничтожить наши части, находящиеся на восточном берегу.
11-я тбр (командир – комбриг М.П. Яковлев, погиб в ходе боевых действий и бригаде было присвоено его имя.–
И это действительно было так. Переправа японцев и захват ими горы Баин-Цаган явились неожиданностью для советского командования. Времени для подтягивания стрелковых частей и артиллерии не было – японцам нельзя было дать закрепиться на западном («нашем») берегу Халхин-Гола. В этих условиях удар 11-й бригады был единственным выходом из положения, единственным способом сковать японцев боем. Наши танки, ведя шквальный огонь из пушек и пулеметов, в буквальном смысле «проутюжили» японскую оборону. Сильным оказался и психологический эффект от такой массированной танковой атаки. Вот что записал об этих событиях японский солдат Накамура в своем дневнике 3 июля: «Несколько десятков танков напали внезапно на наши части. У нас произошло страшное замешательство, лошади заржали и разбежались, таща за собой передки орудий; автомашины помчались во все стороны. Весь личный состав упал духом».
В ходе августовской операции 11-я танковая бригада использовалась для непосредственной поддержки пехоты. Ее батальоны были приданы стрелковым частям с распределением поротно. Взаимодействуя с пехотой, танки несли меньшие потери, так как первая ружейным и пулеметным огнем уничтожала расчеты противотанковых орудий противника, «бутылочников» и гранатометчиков. С 20 по 31 августа ежедневно, иногда по нескольку раз в день танковые батальоны участвовали в атаках. В среднем за эту операцию каждый танк побывал в атаках от 6 до10 раз, причем из 185 танков, имевшихся в бригаде, было сожжено 22 и подбито 102. Из числа последних в период операции восстановлено 37 машин, а остальные – после ее окончания.
