Великая танковая война 1939 – 1945

отражения превосходящего противника, удерживая при этом важные в оперативно-тактическом отношении районы, рубежи или объекты. В этих условиях и особенно в ходе отступления наших войск в 1941 году переход соединений и частей к обороне осуществлялся под непосредственным воздействием превосходящих сил наземного и воздушного противника, а оборона являлась вынужденной. Кроме того, оборона велась с целью прикрытия флангов общевойсковых армий, а также для создания благоприятных условий для отвода стрелковых соединений и организованного занятия ими рубежей в глубине. Примером подобных действий является оборона 12-го и 19-го механизированных корпусов в районах Шауляй, Ровно, Зболдунов в июне 1941 года. Следует отметить, что при вынужденном переходе к обороне, танковые соединения занимали широкие полосы при наличии больших разрывов, промежутков между частями и подразделениями и открытых флангов.

Так, например, 12-й мехкорпус, действовавший в составе 8-й армии Северо-Западного фронта, получил 29 июня полосу обороны шириной 40 км, имея при этом около 9 тыс. человек личного состава, 50 танков и около 50 орудий. Неудивительно, что в таких условиях оборона носила линейный характер и характеризовалась низкими плотностями по людям, танкам и артиллерии.

Переход танковых частей и соединений к обороне осуществлялся и в случае прикрытия рубежей и объектов, находившихся в ближайшем тылу наших войск, вне соприкосновения с противником. При этом оборона создавалась преднамеренно, в самостоятельной полосе и при отсутствии соседей. Наиболее характерными в этом отношении являются действия 4-й танковой бригады на орловско-мценском направлении в октябре 1941 года.

Особенность организации обороны бригады заключалась в том, что она создавалась в очень сжатые сроки, на самостоятельном направлении, в большом отрыве от стрелковых частей и соединений и на удалении 12–15 км от передовых частей противника. Получив боевую задачу командир бригады полковник М. Е. Катуков выслал вперед два разведывательных отряда, каждый в составе танковой роты и роты мотострелков (десантом на танках). Под их прикрытием и осуществлялся переход к обороне.

Учитывая поставленную боевую задачу – не допустить прорыва танковых соединений противника по шоссе Орел – Мценск – Тула, – М.Е. Катуков решил построить боевой порядок в два эшелона. В первый эшелон он выделил мотострелковый батальон бригады и приданный ей сводный батальон полка НКВД, усилив их несколькими танками. Непосредственно за первым эшелоном вдоль шоссе было создано несколько танковых засад и поставлен на огневые позиции штатный зенитно-артиллерийский дивизион. Танковые засады создавались и на флангах обороны бригады, поскольку они были открытыми. Во втором эшелоне находился танковый полк бригады, которому были назначены два направления для контратак, на каждом из которых были определены по два-три рубежа развертывания. Так как времени для инженерного оборудования районов обороны не имелось, командиры умело использовали естественные условия местности.

Ограниченность времени на организацию обороны (4 часа) обусловила ряд характерных особенностей в постановке боевых задач и организации взаимодействия. Так, задачу батальону, прикрывавшему шоссе, и танковому полку, находившемуся во втором эшелоне, командир бригады поставил лично на местности, а командиру сводного батальона 34-го полка НКВД, которому предстояло обороняться на второстепенном направлении, – по карте с последующим уточнением на местности. Организуя взаимодействие, командир бригады смог дать лишь только указания по основным вопросам непосредственно на местности. Для осуществления устойчивого и эффективного управления применялась единая кодировка населенных пунктов, высот, рощ и других местных объектов. Впрочем, имеет смысл дать слово самому М.Е. Катукову.

«В октябре 1941 г. под Орлом бригада была брошена в район Мценска. Прибыв на место, я узнал, что немцы (части Гудериана) захватили Орел. Моя бригада не только сдерживала противника в течение 8 дней, но и славно била немцев. А все это потому, что я с самого начала обманул матерого фашистского волка.

Как это удалось?

Pz.III Ausf.J 5-й танковой дивизии в двухцветном зимнем камуфляже. Восточный фронт, 1941 год

Сил у меня было в 5–6 раз меньше, чем у Гудериана, но мы так организовали дело, что у немцев создалось впечатление, будто я располагал огромными силами и средствами. Мы маневрировали на широком фронте, отлично зная, благодаря хорошей разведке, расположение частей противника. Гудериан бросится в одно место, а мы тут как тут. Он – в другое, а мы его там встречаем. Не зная нашего расположения и нашей численности, Гудериан действовал напролом, силой и неизменно натыкался на наш организованный отпор.

Еще одно важное обстоятельство обеспечило нам успех: мы никогда не обнаруживали всех своих сил, никогда не открывая огня из всех своих огневых точек (выделено М.Е. Катуковым).

Под Орлом мы ввели в систему ложные окопы. Мы их отрывали ночью на расстоянии 1–1,5 километров от переднего края нашей обороны. Были случаи, когда противник яростно долбил с самолетов не только по нашим ложным окопам, но и по своим запутавшимся частям. Так, под деревнями Первый Воин и Второй Воин немцы били по своим частям в течение двух часов.

Под Орлом Гудериан действовал массой вдоль дорог. Он вылезал прямо против нашего переднего края, думая вызвать в наших рядах панику, но неизменно терпел поражение.

Попадая на наши стойкие войска, хорошо ведущие разведку, немцы вызывают авиацию, которая должна бомбардировать наши части с воздуха. При налете авиации важно соблюдать полное спокойствие, не метаться, не обнаруживать себя излишними движениями. Наши машины, автоматчики, стрелки должны оставаться на месте при появлении авиации противника. Это особенно должны помнить шоферы.

Если появляется авиация противника, – ложись, замри на месте! Не успел спрятаться, – не суетись в поисках убежища. Будешь метаться, – обязательно попадешь под огонь противника и нанесешь вред своей части.

Разведку мы вели двух типов: 1) наблюдением и опросом местных жителей (тактическую) и 2) разведку боем.

Тактическую разведку мы вели на расстоянии до 50 километров с целью предупредить обход наших флангов и узнать группировку противника и направление движения его колонн на свои фланги. Для этого мы высылали дозоры из 2–3 бронемашин или из 2–3 мотоциклистов, или даже транспортную машину в сопровождении 1–2 мотоциклистов для связи. Численность таких дозоров – от 3–5 до 7–10 человек. Они вооружены автоматами, ручными пулеметами и гранатами РГД.

Разведку боем мы организовывали путем высылки от 3 до 10 средних танков с десантом пехоты. Столкновением с противником мы имели целью выявить боевые силы врага (расположение колонн, направление движения, численность). Высылаемые нами группы, естественно, натыкались на огонь противника. Если огонь не интенсивный, – разведка атакует и уничтожает противника, пытаясь пройти дальше. Если силы большие, – разведка откатывается, пользуясь ложными путями, оставляя заслон в засаде и сама продолжая на флангах вести разведку.

Донесения от разведчиков мы получали по радио, через мотоциклистов, а иногда путем посылки отдельных танков».

В приведенном рассказе М. Е. Катукова обращает на себя внимание наставительная форма повествования. Это неудивительно – он заимствован из его книги «Танковые бои», изданной в 1942 году, в которой он делится своим опытом танкового командира. Отсюда и стиль, доступный и понятный, в ключе суворовской «Науки побеждать».

«Опыт борьбы с немцами показывает, что наилучшим способом ведения оборонительного боя являются действия из засад.

Для засады мы выбирали подходящую местность, где располагались огневые средства пехоты (противотанковые орудия, пулеметы, стрелки), и в их (пехотные) боевые порядки вкрапливали танковые засады. Засаду мы ставили по 2–3 танка, располагая их в пределах зрительной и огневой связи одной засады от другой.