глубокое противоречие с желанием безопасности, безответственности, с вечным ожиданием “принца на белом коне”, который возьмет на себя все тяготы отношений с опасным и непредсказуемым внешним миром»[245].
Совершенно необязательно при этом, что муж будет «тираном и деспотом»: женщина вполне может с удовольствием отдаться безмятежному «паразитическому» существованию без тревог и забот, занимаясь время от времени каким-нибудь безобидным хобби. «За-мужем» у молодой женщины часто оказывается меньше стимулов развивать себя и к чему-то стремиться: можно немножко продлить свое «счастливое детство», когда постоянно есть те, кто о тебе позаботится; и в то же время всегда есть возможность встать рядом с мужем и сказать «это мы». Впрочем, и это все не избавляет от скуки.
ПОСТОЯННОЕ НЕДОВОЛЬСТВО
Скука и нереализованность, в собственной жизни или через мужа (если муж не так хорош, как хотелось бы), приводят к постоянному недовольству всем вокруг. Мужем, детьми, домом, родителями мужа, соседями, доходом супруга, месторасположением Дачи, гонорарами мужа подруги и цветущим внешним видом самой подруги, недостаточно свежей рыбой и недостаточно выглаженной скатеркой в ресторане. Мы все встречались с такими женщинами. Это, кстати, еще и постоянный настрой части очереди в поликлиниках. Какая-нибудь женщина всегда начинает вой (иначе и не скажешь) на тему «как все плохо в этом мире». Она оглядывается на окружающих и ищет сочувствия и подпевания. Неудивительно, что от этого можно и заболеть... Еще не старые дамы только учатся быть вечно всем недовольными: при этом они видят недостатки именно в окружающем мире, а не в собственном настроении и его причинах.
Вечный сюжет описал и «божественный Аретино»:
«Жила-была одна женщина, ужасная привереда, сама, правда, хорошенькая, но ничего особенного, просто миловидная. Что бы ей ни показали, все ей было не так, на все она морщила нос и поджимала губы. Эдакая брезгливая кошка, своевольная, наглая, капризная, зануда, каких не знал свет... Она не знала ни одной женщины, которая, по ее мнению, была бы способна поддержать светский разговор, а платья на всех них без исключения висели как на вешалках. Если она замечала, как какая-то дама поглядывает на мужчину, она говорила: “А я-то считала, что она порядочная, а она вон какая! Кто бы мог подумать! Я готова была поклясться...” Эта привереда одинаково поносила и тех женщин, которые любили покрасоваться в окошке, и тех, которые никогда к нему не подходили... Принимая просфору, она обязательно замечала, из какой плохой муки она выпечена, а опустив палец в святую воду перед тем как перекреститься, говорила: 'Просто срам, ее никогда не меняют'»[246] .
СВОЯ ТЕРРИТОРИЯ: СКЛОЧНОСТЬ
Волшебные надежды женщины, ведомой Герой, часто оказываются напрасными. Муж получается недостаточно хорош, щедр и успешен. Территория, на которую претендует женщина, оказывается ей недоступна. Это вовсе не тот самец, у которого земля по ту и эту сторону холма, и приходится довольствоваться парой-тройкой кочек на болоте... Если ожидания велики, такая женщина будет вечно ныть и пилить своего мужа. Может быть, в фантастической надежде, что он расколется и из старого угрюмого или наоборот слишком доброго и компанейского супруга вдруг выскочит приятный и ловкий Принц, вообще идеал? Нет, такого никогда не происходит и даже не ожидается. Скорее, постоянное ворчание и склоки — это попытки установить власть и порядок на своей (общей) территории[247].
Когда что-то не устраивает и невозможно расширять территорию самостоятельно (или женщина не видит такой возможности), она пытается на ней «убраться»: выкидывает ненужные, по ее мнению, но любимые мужем вещи, ругает его за беспорядок или отсутствие какие-то важных предметов быта либо наоборот, из-за наличия неких личных качеств и привычек, которые ее безумно раздражают.
Не удержусь и приведу цитату из любимого ЖЖ-юзера[248] polumrak:
«Сифора, жена Моисея, смотрела на него, как... как жены глядят на провинившегося мужа. Приподнятая бровь уведомляла, что разбираться в чем кто виноват — не ее дело, главное, что виноват, сжатые в тонкую линию губы сравнивали его со всеми мужьями в целом и делали неутешительные выводы о всей породе, слегка постукивающая по пыльной земле санда-лья уведомляла, что лучшие годы отданы неизвестно кому неизвестно зачем, и время продолжает идти.
Она смотрела на него, как волк смотрит на овцу, осмелившуюся быть живой и несъеденной»[249].
Узнаваемо, правда?
СВОЯ ТЕРРИТОРИЯ: РЕВНОСТЬ
Если же женщина заполучила себе в мужья могущественного и большого человека, то он, в свою очередь, обыкновенно считает своей прерогативой заводить молоденьких любовниц и «дегустировать» профессионалок и не видит ничего особенного в том, чтобы поехать в баньку с друзьями и «девочками». Для жены это оказывается душевной катастрофой, если она узнает об этом неожиданно, и назойливой пыткой — если это одно из негласных Условий семейной жизни. Многие, впрочем, соглашаются и на это, обеспечивая себе и детям материальное благополучие. А некоторых даже «заводит» вечная борьба с любовницами и «вышвыривание их со своей территории». Я слышала крайне сладострастные рассказы о том, как хозяйки дома (с их собственных слов) швыряли разными предметами в чужих и пришлых женщин. Кстати не всегда это бой жены с любовницей: это может быть баталия между старшей дочерью и молоденькой, но тщеславной женой младшего брата в доме их родителей. В таких рассказах всегда очень много страсти. Какое-то время назад я сама написала сказку «Королева Ревность»:
Королева Ревность
Жила-была молодая королева. Ее муж, король, часто уезжал воевать с соседями, навещать баронов или охотиться где-нибудь на границе этого и того мира. А королева сидела дома, вышивала подушки и ревновала.
В первые дни после отъезда короля она обычно вышивала на голубых, набитых лебяжьим пухом подушках серебряные полевые цветы и маленьких певчих птичек с глазками-жемчужинками. Королева представляла себе юных белокурых пастушек, привлекающих взгляд ее мужа.
Через неделю она вышивала на красных, набитых белой овечьей шерстью бархатных подушках золотой нитью цветы шиповника и пчелок. И представляла, как пышные румяные хозяйки таверн улыбаются ее супругу.
Через месяц королева бралась за зеленые атласные подушки, набитые единорожьим волосом, и расшивала их желтыми шелковыми нитками. На них появлялись коварные лисы и ястребы, ворующие цыплят. И тогда она представляла аппетитных, как черешня, баронских дочек, старающихся приглянуться ее королю.
Через два месяца королева начинала вышивать красными шелковыми нитками на подушках синего атласа, набитых черной верблюжьей шерстью. На них она изображала бегущих оленей и волков, кусающих их за ноги. При этом она думала о вдовствующих герцогинях заграничных земель, временами охотящихся на приграничных территориях.
Через три месяца королева приказывала шить подушки из шерстяной ткани лилового цвета и набивать их отрезанными волосами распутных женщин и жен, уличенных в неверности. Исколотыми до
