отражает особенности звука того времени. Такую композицию могла сыграть любая группа в стиле инди, с характерной смесью британских и американских влияний, но песня отличается сильным припевом и запоминающимся центральным рефреном. А вот другие композиции, в частности «You» и «Stupid Саr», оставляют желать лучшего: три гитары, которые вживую создавали отличное сочетание, в записи зазвучали сумбурно и беспорядочно.
Музыканты знали, что способны на большее. Они не собирались показывать песни с «Drill» в таком варианте. Треки должны были служить лишь демо-версиями для подготовки настоящей профессиональной записи. Опыт выпуска в свет грубых набросков под именем известного лейбла — совсем не то, на что они рассчитывали. Музыкантам нужно было привыкнуть к переходу от статуса маленькой независимой группы к преимуществам и изъянам среды, где вращаются большие деньги. Прежде чем представить прессе альбом «Drill», Том связался со старыми друзьями по колледжу искусств университета в Эксетере, чтобы обсудить с ними идеи обложки. Уже через несколько лет они будут постоянно сотрудничать с Дэном Риквудом, но пока участники Radiohead не были уверены, в ком или в чем нуждаются.
«Том спросил некоторых из нас, не хотим ли мы сделать обложку для альбома „Drill', — рассказывает Шон Мак-Криндл. — Он написал нам письма, чтобы посмотреть, какие идеи мы ему предложим». Однако либо представители EMI разубедили Йорка, либо идеи оказались не блестящими. В конце концов лейбл привлек профессиональную дизайнерскую компанию. Это обошлось в тысячи фунтов стерлингов, и ребята были не особенно довольны результатом. Затем, по странному стечению обстоятельств, первые три тысячи экземпляров альбома были потеряны, как уже произошло с большей частью экземпляров «Hometown Atrocities». Официальный выпуск отложили на две недели. И даже хуже: промо-версия вышла под новым названием группы Radiohead, но в действительности там была музыка другого исполнителя, работавшего с EMI, Джо Кокера. Трудноназвать такую ситуацию обнадеживающим началом карьеры под эгидой крупной музыкальной компании.
Когда ЕР «Drill» наконец вышел, он вызвал сравнительно малый интерес. Стив Ламак, позднее сотрудничавший с «NME», высказался наиболее позитивно. «Означает ли это конец эры шугейзинга?» — спрашивал он, заявив, что именно эта музыка звучала в его стерео в течение двух недель. Однако песни не крутили по радио, и в чартах они поднялись всего лишь до номера 101. После радостных ожиданий, связанных с подписанием контракта, это казалось почти провалом, хотя никто и не рассчитывал, что Radiohead сразу сможет прорваться в верхние строки национальных рейтингов. В ту эпоху, в начале 1990-х, группы раскручивались несколько дольше, чем нынче. Тем не менее представители EMI остались не в восторге. Они считали, что производство дальнейших записей будет неразумно для их компании.
Как раз в это время проявился взрыв интереса к гранжу, и EMI хотела, чтобы группа Radiohead стала британской версией Nirvana, а Том и остальные участники коллектива были счастливы сотрудничать (по крайней мере, на поверхности все выглядело именно так). «Понять, что мы чувствовали, можно по песне „Smells Like Teen Spirit', — сказал Том позднее Джону Харрису во время своего первого интервью общенациональной прессе. — Когда ее начали крутить по радио, выбора уже не было: оставалось только слушать ее. Нельзя пройти мимо и проигнорировать такую песню, она сама является к вам. Надеюсь, мы будем звучать из всех динамиков таким же образом».
Том оставался фанатом таких групп, как The Pixies и Throwing Muses, и он хотел, чтобы Radiohead в той мере приближалась к рок-музыке. Если британские инди-группы в 1980-х — начале 1990-х гг. поголовно были весьма легкими и чудаковатыми, а американские рок-группы — не менее стереотипно маргинальными по стилю и более прямолинейными, The Pixies и некоторые другие команды нашли третий путь. Проблема On A Friday еще до подписания контракта заключалась в том, что участники группы никак не могли определиться с направлением. Джон Харрис сказал в интервью журналу «Q», что, когда новый глава продюсерской компании «Hall Or Nothing» впервые привел его прослушать их выступление, группа произвела на него весьма неровное впечатление. «Они выглядели ужасно, — вспоминает он. — Том был в коричневом джемпере с круглым вырезом, коротко стриженный и казался очень маленьким, в нем не было того артистизма, которым он славится сейчас. С музыкальной точки зрения царил полный разнобой. Начали они с чего-то вроде Rickenbackery с отголосками The Jam времен альбома „Аll Mod Cons', а затем перескочили на Нечто в духе The Pixies. Все это был сырой материал, они еще не нашли собственного стиля». Однако общее впечатление оказалось довольно позитивным. И Харрис заметил: «Группа кажется многообещающей, но пока не вышла на свой уровень».
В живых концертах их самой выигрышной чертой было сочетание трех гитар Джонни, Эда и Тома. Позднее Том описал свой музыкальный вклад в группу как «неслышную гитару» — когда звук микшировали, для его гитары почти не оставалось места. Но три весьма разных стиля в то время давали группе уникальное звучание, хотя во многом оно оставалось вполне банальным. Именно это слияние гитар они хотели зафиксировать в записи, но никто не знал, как это сделать.
По чистой случайности в тот момент в стране оказались два американских продюсера, Пол Кью Колдери и Шон Слейд. Они были из Бостона и делали записи для The Pixies, а также Throwing Muses, Dinosaur Jr и Buffalo Tom.
«Мы летели через Англию, — рассказал мне в интервью для этой книги Пол Колдери. — Запись, которую мы сделали для группы Clockhammer, лежала на столе Ника Гэтфилда (директора EMI в рамках рекламной кампании), и мы сказали ему: „Вот наша запись'. А он спросил в ответ: „Вы действительно сами ее делали?' В то время в Англии было обычным делом приписывать себе чужие заслуги. Делаете микс и заявляете: „Я сделал запись'. Ник спросил: „Звучание гитар тоже сами проработали?' И мы ответили: „Да', а он: „Знаете, мы взяли тут одну группу и попытались привести в порядок звучание гитар, но мне нравится саунд в этой записи. Может, попробуете поработать с ними?' А мы: „Конечно, идея хорошая'. И тогда Ник поставил нам пару песен. Полагаю, это были демо-версии, подготовленные Крисом. Думаю, там была песня „I Can't'.
Мое первое впечатление: у парня [Тома] отличный голос, почти ангельский, как у мальчика-хориста. Это поразило меня. Самое важное — найти стоящего вокалиста. Хороших басистов в мире полно, знаете ли! Но надо искать солиста. Я понятия не имел, как ребята выглядели на сцене, но мы сказали: „Звучит здорово, мы как раз ищем работу, и если вы думаете, что мы сможем сделать для них что-то, отлично'. Так мы оказались в деле».
«Если вы спросите меня, где труднее всего найти работу, я бы назвал EMI, — сказал его сопродюсер Шон Слейд. Оказавшись в легендарном офисе и слегка рисуясь, я заявил: „Отлично, эти ребята — настоящее рок-открытие Англии'. Уж не знаю, что они там про меня подумали. Мы уже сделали серию записей американского инди, и я не знал, на что они рассчитывали».
Но Шона тоже зацепила запись. «Ник поставил нам две песни, — говорит он, — и я вспоминаю, что на меня мгновенно произвел впечатление голос Тома. Я просто сидел и говорил себе: „Боже мой, а парень умеет петь! Похоже, дело выгорит!'»
Когда участники Radiohead впервые встретились с Полом и Шоном, обе стороны не понимали, что делать друг с другом. На Тома произвело впечатление то, что эта пара продюсировала Miracle Legion, а также The Pixies, Buffalo Tom и других. Но американцы были слишком необычными типажами для ребят из Radiohead. В их бэкграунде тоже был опыт учебы в престижном учебном заведении, оба закончили Гарвард, но они были уверенными в себе и коммуникабельными, в то время как участники британской группы отличались замкнутостью и молчаливостью. Сначала американцам с трудом давалось общение с ними, они не понимали, что у Radiohead на уме. Вся пятерка была менее опытной, чем музыканты из американских групп, с которыми продюсеры работали прежде.
„На первых порах всё шло с трудом, — вспоминает Шон. - Они были очень, очень юными. У них ведь прошло не так уж много концертов. Они представляли собой скорее зачаточное состояние группы, чем готовый коллектив. Я мгновенно почуствовал это обаяние. И подумал: „У этой группы есть шанс', потому что парни действительно любили друг друга и хотели играть. Но им не доводилось выступать перед большой аудиторией. Они только начинали, два успели ощутить атмосферу. Кроме того, сам факт нашей „американскости' несколько шокировал их, казался странным. Они дали нам шанс сделать дело, потому что мы уже записывали музыку инди, которая имела вес в Англии. Но в то же время наши манеры явно казались им слишком американскими. Порой придешь к ним, а они звонят менеджерам и говорят (с таким безупречным английским произношением): „О, американцы...' Думаю, в нашем облике и речи было на их вкус слишком много самодовольства — полагаю, им это даже нравилось, но самим этого не хватало.. . Не
