И что с матерью? С отцом понятно, его дочь интересовала, как породистый зверь. Но мать? Марита думала, что последний месяц, после заключения договора, динне Лижбет будет рядом с ней днем и ночью, инструктируя, поясняя, требуя, проверяя. Как перед выездом к соседям. Но что-то пошло не так. Лижбет, конечно, проявляла интерес, но в основном, к приданому, к оформлению свадебного поезда. А самой невесте доставалось сравнительно немного. Матушка даже позволила себе несколько раз уехать из замка – якобы навещать некую старинную подругу. Странно.
И отче Домит со свадебным поездом не поехал…
– Милле, воины просят разрешение отлучиться – там, слева…
– Пусть едут, – не дослушала девушка. Все равно ведь поедут, ее разрешение – чистая формальность.
Марита забыла о еде, задумчиво вглядываясь в зелень за окном.
Отче Домит, орденский наместник и душеспаситель, приехал в замок три месяца назад, весной. Он заменил отче Антана, весьма престарелого и удрученного недугами, а оттого тихого и совсем не властного. Отче Домит был совсем не стар. То есть он был немолод, но какие же у него были глаза. И какой голос… от него становилось тепло и легко на душе, словно сердце окуналось в теплую воду, и плыло, плыло безвесно…
Только отче Домиту рассказывала Марита о том, как мечтает уехать из дома. Именно ему призналась, что уже видела недостойное невесты – мужчину и женщину на одной постели. В снах. В последнее время Марита иногда просыпалась с горящими щеками – Дан и рыцарь из Алты уже встречались с девицами, и подробности этих встреч действительно не пристало видеть благовоспитанной девушке. Именно Домит помог ей советом и сонным порошком.
И вот теперь он с ней не поехал…
А впереди еще полдороги, и три замка, которые надо посетить, и… что это?
Тревога, потихоньку донимавшая с утра, вдруг взметнулась колючей вьюгой, разом облив кожу холодом.
– Милле Марита, что с вами? – молоденькая служанка торопливо брызгала ей в лицо водой. – Вы меня слышите?
– Вам плохо, милле Марита? – в голосе Клари впервые послышались человеческие нотки.
Что это было? Что с ней было такое?
– Может, сыр испорчен? Выпейте…
– Да. Да… – Марита отхлебнула из кубка, стуча зубами по серебряному краю. – О Дар!
– Что? Что такое?
Но девушка не отвечала, расширенными глазами глядя на приметную высохшую сосну, склоненную к дороге. Совсем близко… О Дар, о Судьбина… И конское ржание за поворотом дороги.
– Милле Марита!
Воздух резал горло.
– Протрубите воинам… на нас нападут. Пусть вернутся, на нас нападут…
– Что вы говорите?
– Бежим!
Она распахнула дверцу возка, подобрала юбки, ловя момент, чтобы спрыгнуть… и услышала хлесткий удар и вскрик. Возница упал. Топот копыт на дороге. Фигуры без лиц. Облако пыли… Возок замирает, налетевшая ватага рубится с оставшимися воинами… Бежать сейчас, пока не поздно! Земля бьет по ногам, Марита оборачивается к возку:
– Бежим, бежим!
– Боги, кто это? – женщина с неожиданной быстротой выпрыгнула сама и потащила с собой служанку. – Скорей, туда! Ох…
Безжизненное тело оседает на землю, расширенные глаза прикипели взглядом к Марите, губы пытаются что-то сказать…
– Куда вы так торопитесь, дитя мое? – голос за спиной отчего-то показался очень знакомым. – Вы же не знаете вашей дороги.
Отче Домит? Здесь. На коне. В скрывающей лицо повязке.
Но бежать было некуда.
Девушка медленно обернулась.
– Вы приехали проводить меня, отче… – она не спрашивала, она как-то сразу поняла все странности своего свадебного поезда. Но зачем?
Орденец довольно легко соскочил с коня, оправил длинную куртку-тунику.
– Да, дитя. Ибо ваш путь ведет в орден.
Сердце гулко стукнуло и замерло. В Орден… в прибежище? Быть не может… почему? За что?
– Простите? – ледяным голосом переспросила девушка. – Я, кажется, ошиблась и неверно расслышала. Неужели Орден действительно намерен отказаться от своего благословения, нарушить договор между семьями Знати и посеять недоверие? Что же скажет мой будущий муж? А динне Лижбет…
– Отчего же? – перебил ее орденец, – Отчего же посеять, дитя? Никто не будет искать ваш свадебный поезд. Потому что он никуда не пропадет. И динне Лижбет не будет задавать никаких вопросов. Ибо ваш путь определен с ее ведома и согласия.
Бой на дороге уже стих, люди с завязанными лицами ловили лошадей, за спиной молилась служанка… а Марита не могла оторвать глаз от лица орденского душеспасителя.
– Что вы хотите сказать? – голова почему-то закружилась. Мама все знала… знала…
– Я лучше покажу, – усмехнулся отче. – Милле Марита, извольте проследовать сюда.
Дорога дрогнула под ногами, небо покачнулось, а служанка сдавленно охнула, зажимая руками рот. Потому что из-за приметного сухого дерева выплыла… Марита. Еще одна Марита. Прямая спина, уверенная походка, словно девушка шла не по песку и хвое, а по бальной зале, пепельные волосы убраны в изящно- строгую прическу и платье! Ее платье, цвет 'золотой песок'. Богиня Судьбина, что же это…
– Вот так, – усмехнулся душеспаситель. – Девица Марита в положенный срок достигнет столицы и встанет перед статуями богов, прося семейного благополучия. Она будет доброй супругой мейру Ливону (между нами говоря, изрядному сластолюбцу и ветренику) и почтительной невесткой его родителям. Ведь динне Лижбет немало постаралась ради этого.
– Что?
– Она лично инструктировала вашу э-э… преемницу. Теперь она и ее супруг будут счастливы и удостоятся чести бывать в доменах высшей знати. Честь семьи не потерпит урона, все счастливы…
Марита молчала. Двойник тоже.
– Вы, наверное, хотите знать, что ждет вас и зачем все это?
Какие у него губы. Будто сплелись два садовых червя и дергаются, дергаются…
– Сделайте одолжение.
– Пушинку… – отче понизил голос, словно собираясь шепнуть судьбу на ухо девушке, совсем как раньше. Марита невольно шагнула вперед, вслушиваясь… и тут за спиной послышалось два вскрика… и хрип. Хрип… Девушка дернулась обернуться, и точно железо сомкнулось на ее руках. Резко кольнуло руку над локтем. – Без капризов, дитя. Много знать вам отныне опасно.
Небо потемнело, резко перестало хватать воздуха. Лицо Домита точно отделилось от тела и заплясало, то увеличиваясь, то сжимаясь. Судьбина, что со мной…
Последнее, что она слышала, был голос:
– Эта поймана. Везите в прибежище, в обитель бессрочных.
