между событиями, по которым, по условию, велся отсчет времени.
И теперь можно сделать следующий шаг — дать объяснение наблюденной закономерности, сопоставив историческое время с биологическим. Как известно, счет биологического времени ведется по смене поколений: следовательно, для каждого вида время будет иным. Рецессивный признак устраняется из популяции естественным отбором через 60 поколений, если не произойдет внезапной катастрофы в биоценозе или вторжения иного вида. Для человека 60 поколений — это законченный процесс одного этногенеза от мутации — появления пассионарных особей в регионе и создания ими этносоциальной системы, до элиминации (вымирания) носителей признака пассионарности, после чего остается только культура — памятники и кое-какие навыки, усваиваемые новыми этносами.
Итак, принадлежность этногенеза к числу природных, т. е. географических явлений, неоспорима. Это дает право применить к этногенезу собственную систему отсчета — по возрастным фазам, что и продемонстрировано.
ГЛАВА XI
МИФ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ
83. Память и истина
То, что науке свойственно развиваться — общеизвестно, но как она развивается, ясно далеко не всем. Обыватель, без профессиональной подготовки, полагает, что основой знания является его личная память: чем больше он запомнил, тем он ученее. А так ли это? Никто не запомнит всего, что он в жизни видел. Это невозможно, не нужно, и даже вредно, так как в поле зрения наблюдателя попадаются объекты важные и мелкие, приятные и досадные, воспринятые правильно или искаженно, сохранившиеся полно или отрывочно Все это неизбежно мешает построить адекватную картину происходившего и оставляет, после процесса воспоминания, только впечатление, а отнюдь не знание.
Но это еще не самая большая беда Наблюдатель всегда видит реальные вещи — феномены, но не соотношения между ними, он наблюдает элементы систем, а не системные связи, которые, как известно, составляют основу любого феномена, особенно при быстром его изменении Так, мы считаем горы вечными, потому что геологические процессы относительно человеческой жизни идут медленно, а жизнь насекомых эфемерной, но в обоих случаях мы неправы. Любая системная целостность развивается во времени, и нет ничего неизменного, хотя личная память фиксирует только моменты, — создавая аберрацию их стабильности. А это создает заведомую ошибку. Значит, только помнить мало. Надо еще думать!
Но бывает хуже: запоминается не наблюденный факт, а свое ошибочное восприятие. Иными словами: не то, что было, а то, что показалось. И нет способов проверки, кроме одного: приемов исторической критики. А это скорее антипамять, однако она дает неплохие результаты, помогая отделить достоверную информацию от сомнительной и заведомо ложной. В древности искусством проверки не обладали; аутентичный текст принимали на веру. Так и родились мифы об Атлантиде, Шамбале, амазонках, морских змеях и, как ни странно, о народах нашей страны.
Беды, порожденные мифами, т. е. предвзятыми мнениями и переходящими ошибками, неисчислимы. Одна из главных заслуг Науки в ее способности вскрывать застарелые предубеждения, никогда не доказанные и как будто не требующие доказательств. Это значит, что Наука уничтожает ошибки Памяти, а когда она не в силах это осуществить, то торжествует Ложь и течет кровь.
Каждого русского человека, знакомого с историей международных отношений за последние триста лет, неизменно приводило в изумление то отношение к России, которое в странах Западной Европы считалось вполне естественным и даже единственно возможным: недоброжелательное и несколько пренебрежительное. Ведь даже в Париже, в школе восточных языков, фигурировал русский, и выражение «поскреби русского и найдешь татарина» было как бы не требующим доказательств. А отношение к «татарам», под которыми подразумевались все кочевники Великой степи, было почему-то отрицательным. Их не то чтобы не уважали, но ставили ниже китайцев, индусов и арабов, не задаваясь даже вопросом: а за что им такая немилость? И это отношение распространялось на русских, причем очень давно: со времен Ивана Грозного и Алексея Михайловича.
Конечно, такое настроение ведущих социальных слоев Западной Европы было несправедливым, научно необоснованным и попросту предвзятым, но сам этот факт был в аспекте мировой политики отнюдь
