Что в имени?

Профессор тоже встал. Он настойчиво спросил:

— Я могу присутствовать?

Я задумался.

— Зачем? Ваша ответственность перед деканом?

— Некоторым образом. Мне бы хотелось, чтобы все кончилось быстро и ясно.

— Ну, пошли, если вы считаете, что можете помочь.

Эд Хэтевей ждал меня. Он сидел в пустой библиотеке.

— Я понял, — сказал он.

— Что понял?

— Что случилось. Вывел дедуктивным способом.

— Да?

Он не обращал внимания на профессора Родни.

— Цианид подложен. Кем? Парнем за этим столом, чужаком, тем, что с акцентом — как-там-его- зовут?

Он начал перебирать стопку карточек, на которых записал информацию о всех свидетелях.

Я понял, кого он имеет в виду, и сказал:

— Ладно, неважно, как его зовут. Что в имени? Продолжай, — и это показывает, что я могу быть таким же тупым, как и все остальные.

— Ну, ладно, Иностранец принес цианид в маленьком конверте. И приклеил его к странице книги «Органише…» как там дальше?

Мы с профессором кивнули.

Хэтевей продолжал:

— Он немец, и книга на немецком. Он, вероятно, знаком с ней. Он оставил конверт на странице с заранее выбранной формулой. Профессор сказал, что есть способ отыскать любую формулу, нужно только знать как. Правда, профессор?

— Правда, — холодно ответил профессор.

— Хорошо. Библиотекарша тоже знает формулу, поэтому легко нашла страницу. Взяла цианид и использовала его для чая. В возбуждении она забыла закрыть книгу…

Я сказал:

— Послушай, Хэтевей. Зачем этому маленькому типу все это делать? По какой причине он здесь оказался?

— Говорит, что он меховщик и читает о репеллентах и инсектицидах. С молью бороться. Ну разве не выдумка? Когда-нибудь слышал подобный вздор?

— Конечно, — ответил я, — твоя теория. Послушай, никому не нужно прятать цианид в книгу. Не нужно искать формулу или страницу, если заложен конверт с порошком. Всякий, кто возьмет этот том, сразу его на этой странице раскроет. Ничего себе укрытие!

Хэтевей начал выглядеть по-дурацки.

Я безжалостно продолжал:

— К тому же цианид не нужно проносить снаружи. Он здесь тоннами. Можно готовить снежную горку. Всякий может свободно взять целый фунт.

— Что?

— Спроси профессора.

Глаза Хэтевея расширились, он порылся в кармане и вытащил конверт.

— А что мне делать с этим?

— Что это?

Он достал из него печатную страницу с немецким текстом и сказал:

— Это страница из немецкого тома, на которой…

Профессор Родни вдруг покраснел.

— Вы вырвали страницу из Бейлштейна?

Он закричал, страшно удивив меня. Не подумал бы, что он способен закричать.

Хэтевей сказал:

— Я думал, мы проверим слюну на скотче; и, может, на странице сохранилось немного цианида.

— Отдайте! — закричал профессор. — Вы невежественный дурак!

Он разгладил страницу и посмотрел с обеих сторон, чтобы убедиться, что печать не стерлась.

— Вандал! — сказал он, и я уверен, что в этот момент он способен был с легкой душой убить Хэтевея.

Профессор Родни может быть совершенно уверен в вине Сьюзен. Я, кстати, тоже. Тем не менее только уверенность нельзя выносить на суд. Нужны доказательства.

Не веря в свидетелей, я решил попытаться воспользоваться слабостью предполагаемого преступника.

Я подвергну ее перекрестному допросу перед свидетелями, и если не смогу ничего добиться словами, нервы могут ее выдать.

По внешности я не мог судить, насколько это вероятно. Сьюзен Мори сидела за своим столом, сжав руки, глаза у нее были холодные, кожа вокруг ноздрей натянута.

Первым вошел маленький немец меховщик, выглядел он очень встревоженно.

— Я ничего не сделал, — начал он. — Пожалуйста, у меня дела. Долго ли мне здесь еще оставаться?

Хэтевей уже записал его имя и основные данные, я не стал повторяться и сразу перешел к делу.

— Вы пришли сюда незадолго до двух, верно?

— Да. Хотел узнать о средстве от моли…

— Хорошо. Придя, вы подошли к столу. Верно?

— Да. Я сказал свою фамилию, откуда я и что мне нужно…

— Кому сказали? — Это ключевой вопрос.

Маленький человек смотрел на меня. У него курчавые волосы и западающие губы, как будто он беззубый, но это только видимость, потому что во время разговора ясно видны мелкие желтые зубы. Он сказал:

— Ей. Я сказал ей. Девушке, которая сидит тут.

— Верно, — без всякого выражения подтвердила Сьюзен. — Он говорил со мной.

Профессор Родни смотрел на нее с выражением крайнего отвращения. Мне пришло в голову, что его желание побыстрее решить дело не настолько идеалистично: за ним может скрываться личный интерес. Но это не мое дело.

Я спросил меховщика:

— Вы уверены, что это та девушка?

Он ответил:

— Да. Я сказал ей свою фамилию и свое дело, и она улыбнулась. Объяснила, где найти книги об инсектицидах. Когда я отходил, оттуда вышла вторая девушка.

— Хорошо! — сказал я немедленно. — Вот фотография второй девушки. Скажите, вы разговаривали с девушкой за столом и вышла та, что на фотографии. Или вы разговаривали с девушкой на фотографии, а другая вышла из той комнаты?

Он долго смотрел на девушку, потом на фотографию, потом на меня.

— Они одинаковые.

Я выругался про себя. Легкая улыбка пробежала по губам Сьюзен, задержалась на мгновение перед тем, как исчезнуть. Должно быть, она на это рассчитывала. Перерыв между семестрами. Вряд ли кто будет в библиотеке. Никто не обратит внимания на библиотекарш, привычных, как книжные полки. А если кто и посмотрит, то даже под присягой не скажет, кто из Библиотечных Двойняшек это был.

Теперь я знал, что она виновна, но это мне ничего не давало.

Я спросил:

— Ну, так которая?

Он ответил, стараясь побыстрее закончить допрос: