Пропавший мальчик, пропавшая девочка

Хилльярд пожал плечами:

— Как раз в этот момент подоспели машины, целая орава пожарных вбежала в дом, они подклю­чили брандспойты и через пару минут уже тащили Калиндара наружу, поздравляли и благодарили за спа­сение четырех жизней. Мне показалось, что он совершенно дезориентирован, не понимает, как же это, почему все эти люди так добры с ним. Он убрался восвояси сразу же, как только смог. Но люди из «Лед­жера» и телевизионщики уцепились за эту историю и раскручивали ее, насколько Калиндар им позво­лял. Получилась эдакая сказка о расовой гармонии со счастливым концом Дело-то было только несколь­ко месяцев спустя после крупных беспорядков в Чикаго и Милуоки, помните — в шестьдесят вось­мом? Да, и в Детройте. Черные сжигали тогда свои частные предприятия, фермы. Это была страшная трагедия. Вы наверняка помните.

— В шестьдесят восьмом году меня не было в Штатах, — сказал Тим — Но было бы неправильным утверждать, что мне посчастливилось избежать на­силия.

— Вот те на! — Глаза Омара Хилльярда округли­лись. — В шестьдесят восьмом я в стольких маршах протеста участвовал. Против расизма и против вой­ны...

— Мистер Хилльярд, мы оба с вами страдали от того, что творилось во Вьетнаме.

— Хорошо, — махнул рукой Хилльярд. Тим же не видел ничего хорошего. Омар Хилльярд все еще при­держивался благородных принципов. Будь у него ме­дали, он вернул бы их правительству в шестьдесят восьмом или шестьдесят девятом А на маршах про­теста держал бы над собой плакат «Ветераны про­тив войны». Это было сильнее его. Омара до сих пор бесили люди вроде Тима Андерхилла. Будь его воля, собрать бы их всех в одну большую армию и отпра­вить строевым шагом прямо в болото. Такие, как Ан­ дерхилл, наносят удар его гражданской гордости, и Хилльярд не находил им оправдания.

— Если б меня не призвали, я наверняка шагал бы бок о бок с вами.

— Хорошо, хорошо, — повторил Хилльярд, под­разумевая, что тема для обсуждения закрыта. — Так вот, я говорил о Джозефе Калиндаре и прессе. Когда он отказался сотрудничать с газетчиками, они назы­ вали его скромным героем, избегающим огласки. За­мечательный сюжет для доброй сказочки, да? Но ко­гда репортеры стали расспрашивать здесь и там о новоиспеченном герое, сюжет мгновенно рассыпал­ся. Самый необщительный в мире человек вовсе не собирался приглашать к себе в дом репортеров и фо­тографов. Он воздвиг эту жуткую стену, и мы все ре­шили, что стена понадобилась ему для того, чтобы с тылу отгородиться от сующей всюду нос прессы. С фасада-то он всегда мог заметить их появление и дать отпор.

— Не мог же он быть на сто процентов асоци­альным, — заметил Тим.

— На лице мистера Хилльярда появилось выраже­ние решительного упрямства. Он напомнил Тиму фо­тографию Сомерсета Моэма в старости.

— Джимбо Монэген видел снимки, на которых вы и еще какие-то люди в закусочной на берегу озера. Он сказал, что это фотографии какой-то вечеринки.

Лицо Хилльярда расслабилось:

— Бог ты мой, да где ж мальчишка откопал их?

— Джимбо с Марком нашли снимки в доме.

— Фотографии сделаны на вечеринке, где мы со­брались с соседями, только это было на озере Рэн­ дом, недалеко от Милуоки. У кого-то был там, возле закусочной, домик с причалом и пляжем. Это, на­ верное, один из немногих дней, когда жена Калинда­ра чувствовала себя счастливой. А у Джозефа имелась причина поддерживать ее прекрасное настроение, но все равно Калиндар есть Калиндар. Он изо всех сил старался веселиться, но это был спектакль. Чув­ствовалось, что ему до тошноты противно с нами. И чувство то было, кстати, взаимным. Он обладал уди­вительной способностью убивать вокруг себя радость. Как ни странно, мне было жаль его. Калиндар под­ходил к людям, пытался присоединиться к беседе — а в его случае это значит, что он просто стоял ря­дом, — и тут же один за другим собеседники исчеза­ли, пока он не оставался в одиночестве.

— Вы сказали, у него была причина поддержи­вать прекрасное настроение жены — что вы имели в виду?

— У Миры Калиндар был огромный живот. Она была на седьмом или восьмом месяце.

— Вынашивала сына, этого маленького дьявола?

— Не совсем так, — покачал головой Хилльярд, недобро улыбнувшись. — Вечеринка на озере проис­ ходила в шестьдесят пятом году. Тогда Билли Калиндару было четыре года.

— Не понял...

Омар Хилльярд продолжал улыбаться ему:

— Через месяц после вечеринки на озере Рэндом Калиндар заявил, что у его жены случился выкидыш. Мол, звонками с соболезнованиями и прочим не бес­покоить, спасибо, извините. Выводы можете сделать сами.

ГЛАВА 22

ИЗ ДНЕВНИКА ТИМОТИ АНДЕРХИЛЛА

27 июня 2003 года

Вот он каков, Омар Хилльярд: я его так раздражал, а он все-таки подарил мне разгадку, клю­чик к последней, самой потайной двери. Я вспом­нил, как Филип рассказывал мне, что однажды Мира Калиндар появилась в их доме на Кэрролтон-Гарденс и умоляла Нэнси что-то сделать для нее. Не говори­ла ли она тогда: «Помогите мне спасти жизнь доче­ри, заберите ее себе»?

Все это я поведал Тому Пасмору, как только очу­тился в большом старинном доме на Истен-Шор- драйв, однако он воздерживался от комментариев, пока мы не начали подниматься по лестнице к ком­нате с компьютерами и прочей техникой. Том ска­зал

— Значит, ты считаешь, что твой племянник встретился в том доме с дочерью Джозефа Калинда­ра. Она каким-то образом предстала перед ним в фи­зической форме, день за днем занималась с ним лю­бовью и в конце концов уговорила его удалиться с ней в некий мир теней?

— В такой интерпретации все звучит абсурдно, — сказал я.

Он спросил, как бы я сам сформулировал это.

— Никак, — ответил я. — Я просто не знаю как. Но давай вспомним последовательность событий. У Джозефа Калиндара на самом деле есть дочь, ко­торую он прячет от мира. В трехлетнем возрасте как-то раз утром она убегает из дома и прячется, вероят­но, на заднем дворе, в саду или в переулке. Калиндар мечется, пытаясь ее отыскать, и видит, что соседский дом горит. Там живут две маленькие девочки. А раз­ ве не могла его Лили, наблюдая за девочками из ок­на, мечтать поиграть с ними? Эта мысль приходит Калиндару в голову — вот почему он бросается в го­рящий дом, спасает всех и вновь кидается в огонь. Он ищет дочь. Потом выстраивает высоченную сте­ну со стороны заднего двора, чтобы скрыть свое но­вое творение: жуткую пристройку к кухне. Там, в пристроенной комнате, он мучает свою дочь. Три го­да спустя его жена предпринимает отчаянную по­пытку спасти ребенка, но кузина ее мужа, Нэнси Ан­дерхилл, решительно отвергает ее. Филип никогда не позволил бы ей вмешаться, а о том, чтобы забрать дочь Калиндара к себе, не могло быть и речи. Затем следует разоблачение Калиндара Выясняется, что он убил нескольких женщин и, вне всяких сомнений, свою жену и дочь. В восьмидесятом он арестован и осужден. Через пять лет Калиндара убивает сокамер­ник, и на этом как будто «сказке конец».

Мы дошли до компьютерной. Том включил лам­пы, слушая и кивая мне на ходу. Я не хотел, чтобы он соглашался со мной, а лишь пытался представить ему общую картину.

— Переходим к самой интересной части, — про­должил я. — Недели три назад мой племянник, ко­ торый вообще ничего не знал об этой истории, ста­новится вдруг просто одержим домом Калиндара. Мать запрещает ему даже близко подходить к тому месту. За несколько дней до этого убийца-педофил похитил мальчика из парка Шермана. Страстный ин­терес моего племянника к дому Калиндара усилил­ся еще более, и как-то раз он, обманув всех относи­тельно своих планов на вечер, отправляется туда и пытается проникнуть в дом со стороны заднего дво­ра. Однако неожиданно для себя мальчик встречает