— Это все?
— Пока все.
— Ладно, продолжай наблюдение, — в голосе Алаталу сквознул было проблеск надежды, но тут же испарился. — Если люди Олежика не появятся, это все равно ничего не значит. И придется ждать другого случая!
— Хочешь добраться сразу до двоих?
— Конечно! Олежик мне даже нужнее.
— На него есть хоть что-нибудь?
— Только детский лепет. Парень, между тем, просто выдающийся: знает четыре языка, профессиональный компьютерщик и владеет фирмой «Олеко». Слыхал о такой?
— Название знакомо, — кивнул Радченко. — А о предмете намечавшейся сделки что-нибудь известно?
— Нет. Но, зная Кульднока, могу предположить, что это партия фальшивой валюты.
Радченко глянул на все еще сидящего в машине Райсмика и вдруг спросил:
— Ты не в курсе, что сейчас творится в пассажирском порту?
— А, твой старый знакомый… этот…
— Дариев.
— Да. Султан…
— Хан, — нетерпеливо поправил Радченко. — Так что там?
— Не знаю, — перестрелка в пассажирском порту Алаталу не интересовала. — Мы еще не связывались с выехавшей группой.
Из «Пассата» снова дали знать, что наблюдатель хочет что-то сообщить.
— Слушаю…
— Они собираются стрелять по улице! — затараторил Трост. — У молодого винтовка с оптическим прицелом, а средний пошел в другую комнату с гранатометом!
Алаталу и Радченко тревожно глянули в сторону порта. Почувствовав неладное, Райсмик вышел из машины и поспешил к коллегам.
— Парень стреляет! — крикнул Трост.
Полицейские уже и сами знали: замерев от изумления, они прислушались к доносящимся со стороны порта звонким хлопкам.
— Это не одна винтовка! — тревожно воскликнул Алаталу.
— Стрельба ведется из нескольких зданий, — пролепетал Трост.
— В кого?
— Они разгоняют прохожих, стреляют по асфальту у их ног.
Из «Пассата» снова выглянул сотрудник с рацией:
— Машины на Садама атакованы! Из домов по обе стороны улицы ведется автоматная стрельба!
— Кто-то пытается захватить весь порт, — сделал вывод потрясенный Райсмик.
— Уже захватил, — мрачно поправил Радченко. — Остались одни формальности.
За перекрестком Туукри и Уус-Садама загремели взрывы.
— Это не может быть Кульднок! — возмутился Алаталу. — Даже на Олежика не похоже!
Радченко энергично кивнул:
— Похоже, на планы твоих «подопечных» наложились задумки кого-то более крутого… — он вспомнил о Хане: «Неужели все это его рук дело? Тут что-то не то!» — Юло, свяжись с командованием Сил обороны — без армии здесь не обойдется.
— А мы? — спросил Райсмик.
— Нам необходимо немедленно перекрыть движение по всем огибающим порт дорогам. По Туукри в первую очередь!
— И увести людей из опасной зоны, — добавил Алаталу.
— Верно! — кивнул Радченко и побежал к машине.
Райсмик запрыгивал уже на ходу.
— Как думаете, к ужину управимся?
Радченко вырулил на дорогу и вдавил до упора педаль акселератора.
— Если не станешь строить из себя героя, то рано или поздно до дома доберешься.
— Какого героя, Гена Сергеевич? — удивился Райсмик.
— Напомнить историю с Питкой?
Году в девяносто первом Райсмик принял участие в захвате чешского гостя Карела Питки, промышлявшего поставками в Прагу эстонских и российских проституток. К делу Юри имел отношение косвенное, но, когда узнал, что чех захватил в заложницы четверых женщин, вызвался добровольцем — и был ранен.
— Так это когда было, — протянул Райсмик. — Молод был, в иностранные газеты попасть хотел. Теперь я мудр и осторожен.
— Не верю.
— Почему?
— Ты по-прежнему «тащишься» от рэпа.
Агафонов и Греховодников сидели за круглым столом в гостиной друг против друга и периодически поглядывали в распахнутое окно. Они нервничали. Они знали: серьезный прокол в самом начале операции — примета скверная. Да и не давал покоя вопрос: с кем должны были встретиться хозяева кейса с белым порошком, и чего от них можно ожидать?
А растекшемуся по креслу Аликбекову было жаль несчастного Карцева.
— У него в Ачинске мать с сестрой, — сержант глянул на тихо хрипящего в забытьи ефрейтора. — И невеста…
— У всех нас дома кто-то есть! — оборвал его Греховодников. — Ради них и подставляемся.
— Они дружили с четвертого класса, — продолжал Аликбеков. — Хотели пожениться, но жить негде и не на что.
— Ты небось тоже на калым зарабатываешь? — зло усмехнулся лейтенант. Сколько жен купить надумал?
— Заткнись, лейтенант! — процедил Агафонов.
Глаза Греховодникова в миг налились яростью.
— Выбирайте слова, прапорщик! Я старше по званию…
— А командую группой я, — спокойно парировал Агафонов. — Так что закрой свой хлебальник и не чирикай.
Греховодников покраснел. Он побаивался крутого прапорщика, прошедшего через Афган, Карабах и Чечню. Но все же не до такой степени, чтобы молча сносить любые оскорбления, да еще в присутствии сержанта. Вряд ли настоящий момент был подходящим для выяснения отношений, но именно в тягостные минуты ожидания предстоящего боя нервы лейтенанта требовали разрядки.
Агафонов это чувствовал. Старый хитрец, он сделал пол-оборота лица к окну, но краем глаза продолжал следить за лейтенантом. Греховодников «купился» — резко вскинул руку к лицу прапорщика. Агафонов легко перехватил кулак в нескольких сантиметрах от челюсти, вывернул руку лейтенанта, вынудив его плюхнуться лицом в стол, и сильным ударом ладонью в ухо сбросил со стула.
— Ах ты, гад! — взвыл Греховодников, схватил Агафонова за ноги и изо всех сил потянул на себя; грохоча переворачиваемым стулом, прапорщик съехал под стол.
Катаясь по полу, они продолжали выяснение отношений и ставили предельно возможное количество точек над «i».
Аликбеков не вмешивался. Вообще-то, он недолюбливал кичливого лейтенанта, а Агафонова, как профессионального солдата, крепко уважал. Но спор их казался мелочным. Как и все происходящее после ранения ефрейтора даже предстоящий бой. Теперь он почему-то был уверен в скорой смерти: своей, лейтенанта и даже прапорщика. Ему только очень хотелось, чтобы Карцев непременно выжил и обязательно женился.
