Никита. Ругаться матом – не признак взрослости, а признак распущенности…
Белокурая. Если подросток в свое время не поругался матом, то он вырастает идиотом.
Никита. Наверное, не должен тебе такого говорить, но когда после тебя ложусь в постель с женой, думаю, что трахать несексуальных женщин – это как преодолевать закон земного притяжения. Все! Остапа несло… Пойду работать.
Белокурая. Удачи.
Никита. Такое впечатление, что я могу только умножать и складывать, а мои соучредители только отнимать и делить. Пока…
Белокурая. Пока.
Елена вышла в фойе, там девушки слушали рассказ Олечки, делая страшные глаза:
– И вот, заходим мы с Ксюшкой в этот бар, а там уже темно, музыка орет, народ обжимается, травой пахнет, и вдруг ровно перед нами ее мужик танцует с какой-то шлюшкой. Ну, такая, кислотная вся, с кольцом в носу, в пупке и в клиторе. И так ее обжимает, что забеременеть можно… Ну, Ксюха пошла вискаря ломанула, подходит сзади и говорит: «Разве ты не на охоту уехал?» У него тут все упало, он что-то завякал, мол, только что приехал, случайно зашел, шалашовку танцевать пригласил, даже имени не знаю… Ксюха так эффектно пошла, он за ней бежит, чего-то лопочет. Короче, догуливали уже в другом месте.
– И в чем цимес? – спросила молоденькая фоторепортерка.
– А в том, что я ей говорю: «А чё ты полезла, могла же совсем все обломить? Он мог послать, и с концами…» А она говорит: «Я по спине поняла, что он пока трезвый. А трезвый он в бутылку не лезет. К тому же мне новая машина к Новому году нужна, что я, как толкушка, на восьмерке езжу? А баба очень кстати! Не надо развивать суету, теперь можно из него за одно это „фольксваген“ вытянуть. Но лучше бы, конечно, в койке застукать, тогда можно на „ауди“ раскрутить!» Вот как надо жить! – восхищенно закончила Олечка.
Елена в очередной раз удивилась, как далеко это все от ее и Лидиной жизни. И как бойко и бездумно живет в стране огромный пласт оптовых проституток и оптовых клиентов, совершенно ничего не понимающих в человеческих отношениях. И, принимая за жизненную реализацию перечень накопленных предметов, совершенно не думает о том, что с чем-то надо умирать. Ведь когда человек не жил, ему очень страшно умирать… И подумала: «Вот ругаю красавицу Лидку за инфантильность, а ведь ее инфантильность – это только способ медленно состояться в быстрых и бесстыдных обстоятельствах… это я когти отточила, поскольку выбора не было, а ей можно и погодить…»
Время до встречи с Патроновым еще было, решила позвонить Караванову:
– Привет, с наступающим…
– Взаимно! – с подъемом откликнулся Караванов. – Сейчас примерно 23 на нашем термометре, и ветер жуткий.
– Ужас, ужас, ужас! Выходить страшно, но вроде послезавтра потеплеет, – с надеждой сказала Елена. – Неужели тебя никто не приглашает на Новый год?
– Многие! Кто за то, что был женат на тебе, кто за то, что разошелся с тобой… С такой кредитной историей не пропаду, – засмеялся он. – Я сам не хочу, хочу в одиночку. Веришь?
– Верю. Но на себя почему-то не могу примерить… В каком смысле «кредитная история»?
– Ну, ты темная… Одна из проблем банков – короткая кредитная история заемщиков. История того, как данное лицо брало в разных банках кредиты и их возвращало. Если есть история, то можно делать вывод о надежности. Так и тут: есть кредитная история, был мужем такой-то, значит, можно…
– Как моя бабушка говорила: не люби холостого – на ней не женился, на тебе не женится; не люби разведенного – с ней развелся, с тобой разведется; люби женатого – на ней женился, на тебе женится…
– То-то смотрю, у тебя в списке одни женатые, – хихикнул он.
– Да у меня пока список не систематизирован. В нем нет логики: кто первый под руку попался.
– У меня тоже. Всякая пересортица сыплется. Либо молодки, которым нужен папа. Либо зрелые матроны, которым нужен представительский муж. Сам я пока не нужен никому…
– Не горюй, будет праздник и на нашей улице!
– Спасибо за поддержку!
– Так что на Новый год придумал?
– Напьюсь, ясный пень…
– Так назойливо про это говоришь, словно это не твоя жизнь. И словно не ты распорядился ею так, чтобы праздновать ее таким образом. Я тебе больше не мамочка!
– Какая ты нервная! Не нервничай, если будет нужна помощь в качестве мамочки, то прямо скажу, без намеков. Я человек простой.
– Есть пожелания в смысле подарка?
– Полотенце для лица…
– А для тела?
– Для тела есть, для лица только одно синее, взятое у тебя без разрешения… Вчера встречался с одноклассниками.
– Было ли народное ликование по поводу твоего третьего развода?
– Меня все утешали в связи с плохим настроением.
– А чего это оно у тебя было плохое?
– Оно у меня плохое уже давно.
– Чего это?
– Возрастной кризис.
– А когда начался?
– Как один стал жить.
– Тяжело в ученье, легко в бою. – Ей стало его ужасно жалко, но уже не настолько, чтобы закапывать под этой жалостью свою жизнь.
Потому что она уже потихоньку пыталась расставлять по-новому мебель в квартире и в голове.
Перед «Националем» успела забежать домой, переодеться в более фривольную кофточку, на автопилоте сунула в сумку условные трусики, состоявшие из пары ленточек и пары кружавчиков.
Когда-то бабушка по отцу учила ее: «На свидание обязательно надо взять с собой самые красивые трусики и понять, где можно их успеть переодеть… Если вдруг на трусиках лопнула резинка, надо перешагнуть и пойти дальше, будто это не с тобой… Если на юбке появилось пятно от месячных, ни в коем случае не надо прятаться. Наоборот, выпрямить спину и делать вид, что ты этого не знаешь. Когда ты прикрываешь, это твое несчастье, когда ты не прикрываешь, это несчастье глазеющего. Пусть сам с ним и справляется».
Бабушка по отцу была «из благородных», всю жизнь, и не без взаимности, презирала маму. Работала библиотекаршей, курила как паровоз и исполняла романсы хриплым голосом. Собственно, в честь нее и была названа Лида, несмотря на громкие протесты матери.
Елена шла в «Националь» почти вприпрыжку, дело было не в Патронове, а в том, что можно было выйти на «Библиотеке Ленина» и прогарцевать по морозу мимо родного факультета журналистики, погладить пуховой перчаткой железную ограду, показать язык памятнику Ломоносова… Она никогда не ходила на сборы однокурсников; кто был интересен, и так оказался досягаем. Что-то все эти годы мешало заходить внутрь. Но пройти рядышком тянуло и всегда подпитывало энергией…
Сейчас просто летела по Охотному Ряду, удивляясь, что каждый раз после развода попадает ровно в тот возраст, в котором выходила замуж. И тут же худела и хорошела ровно на то состояние.
Патронов сидел спиной ко входу – узнала его по несолидному пиджаку в яркую полоску. Его часто заносило с одеждой. Напротив громоздился лохматый толстый мужчина, шумно и неопрятно поедавший суп.
– Здравствуй, дорогая, – демонстративно поцеловал ее Патронов, и Елена поняла, что ему надо зачем- то похвастаться ею перед едоком супа. – Что-нибудь закажешь?
– Чай, пирожное.
– Знакомься, это Митрофан Иволгин, главный редактор журнала «Те, кто в кадре», – представил Патронов.
