Эта борьба увенчалась успехом, и 16 мая 1918 года войска Маннергейма победным маршем вошли в Хельсинки – в тогдашний Гельсингфорс.
Этот день на долгое время был объявлен государственным праздником Финляндии – «Белым днем».
Впрочем, позднее, когда, уже будучи президентом Финляндской республики, Карл Маннергейм понял, что этот праздник по душе не всем слоям населения страны, он отменил его празднование.
16 января 1918 сенат назначил Маннергейма главнокомандующим финской армией.
Высшие круги Финляндии хотели провозгласить свою страну королевством и пригласили на трон немецкого принца Густава Гессенского. По этому замыслу на первых порах Маннергейм должен был возглавить правительство нового короля. Однако этим планам не было суждено осуществиться: им помешала революция в Германии.
После неудачи с избранием короля Маннергейм с декабря 1918 по июль 1919-го исполнял обязанности регента. 17 июля 1919-го Финляндия была провозглашена республикой. Несмотря на свое огромное влияние и сосредоточенную в его руках власть, на президентских выборах Маннергейм потерпел поражение.
В 1931-м был назначен председателем совета обороны страны и в этом качестве возглавил строительство мощной оборонительной линии на Карельском перешейке, которая впоследствии получила его имя и благодаря которой Финляндии удалось выдержать мощный напор Красной армии в советско- финской войне 1939 года и выйти из этой войны с минимальными территориальными потерями.
В этой войне Карл Маннергейм был главнокомандующим армией Финляндии, а после подписания в Москве мирного договора он был избран президентом страны.
Однако незадолго до вступления Финляндии в войну на стороне Германии он оставил этот пост и вновь возглавил вооруженные силы страны. В августе 1944 года он вновь был избран президентом и сумел добиться сохранения суверенитета Финляндии, заключив сепаратный мир с СССР в сентябре 1944-го.
В 1946 году ушел в отставку.
Умер Маннергейм в Лозанне в 1951 году».
Надежда Николаевна Лебедева всегда была женщиной любопытной. И любопытство ее не напоминало настойчивое желание некоторых особ женского пола выяснить, куда, к примеру, ходит по вечерам сосед с первого этажа и откуда у соседки с пятого взялась вдруг такая дорогая шуба. Как уже говорилось неоднократно, любопытство Надежды имело явственный криминальный уклон – она обожала распутывать всяческие преступления и криминальные случаи, даже когда ее об этом никто не просил. Кроме этого, Надежда Николаевна с большим уважением относилась к печатному слову, считала, что любая информация, полученная из книг, полезна и лишние знания никогда не помешают, а возможно, и пригодятся при случае. И убеждалась в своей правоте неоднократно.
Она внимательно прочитала старухины записи, одобрительно посмотрела еще раз на фотографию и надолго задумалась.
Все это, конечно, очень интересно, но имеет ли этот исторический очерк отношение к нынешним событиям? А также к тому, что случилось в этих местах пять лет назад?
Ответа не было. Тогда Надежда прислушалась к своему внутреннему голосу. Раньше он иногда давал ей разумные советы, в последнее же время стал излишне осторожен, очевидно, попал под влияние Сан Саныча. Так и сейчас голос посоветовал выбросить из головы замшелую историю и лечь спать. Но легкое жжение и зуд в корнях волос (именно там гнездилась ее знаменитая интуиция) дали понять Надежде, что она на правильном пути и что впереди у нее важное и интересное дело, которое обязательно раскроется, уж она постарается.
На следующее утро Николай Иванович снова появился на хуторе.
Выглядел он очень озабоченным и с Надеждой разговаривать не стал, прошел в дом, едва кивнув.
Когда через несколько минут Надежда снова вышла во двор с корзинкой в руках, он, как обычно, умывался под рукомойником, но был все так же мрачен и даже против обыкновения не напевал и не насвистывал. Люська стояла рядом на удивление тихая, послушная, с чистым полотенцем в руках.
Увидев Надежду, участковый скосил на нее глаза и довольно неприветливо осведомился:
– Куда это ты собралась?
– А что? – переспросила Надежда, не привыкшая к такому грубому обращению.
– Посидела бы дома! Незачем сейчас по лесу ходить!
– Да в чем дело-то?
– Пашу Ячменного убили! – испуганно проговорила Люська. – Помнишь, который в газете…
– А ты, Люся, помолчи! – рявкнул на нее Николай. – Нечего лишнее говорить, особенно когда тебя об этом не просят!
Он взял у нее полотенце, вытер лицо и подозрительно взглянул на Надежду:
– А ты что, про покойного Павла Ячменного что-то знаешь? Откуда, зачем, почему?
– Это что – допрос? – холодно осведомилась Надежда. – Тогда хотя бы скажите – что случилось?
– Что случилось, что случилось… – недовольно пробубнил участковый, но после смягчился, вспомнив, что Надежда сделала для него и для Люси много хорошего. – Правда, убили Пашку Ячменного. Соседка его нашла. Собралась в город, хотела Павла спросить, не надо ли ему чего. Стучала-стучала в дом, Пашка все не отзывается, только кот изнутри орет дурным голосом. Она и ушла – постеснялась в чужое жилище ломиться, а сегодня, как из города вернулась, снова к нему заглянула. Пашка на стук не отзывается, а кот орет пуще прежнего. Ну, она, само собой, пожалела животное – думала, непутевый хозяин где-то загулял, а кота в доме запер. Дверь толкнула – а она и не закрыта, вошла внутрь – а Пашка на полу мертвый лежит, холодный уже… и рана у него…
– На горле?! – испуганно выдохнула Надежда и с трудом удержалась, чтобы не показать на себе, в каком месте.
Участковый только молча кивнул.
– Выборгский маньяк! – проговорила Надежда упавшим голосом.
– Так-то оно так, да не совсем! – отозвался Николай. – Маньяк-то он на то и маньяк. Он убивал людей без всякого толка, без смысла, не грабил, не насиловал, один удар – и все, поминай его как звали… а здесь…
– Неужели ограбление? – недоверчиво переспросила Надежда.
Она вспомнила свою встречу с корреспондентом и хотела сказать, что если судить по внешнему виду, то брать у него было явно нечего, но вовремя удержалась – дотошному участковому совсем не обязательно знать, что она разговаривала с Ячменным незадолго до его смерти.
– Ограбление не ограбление, – отозвался Николай, – а только все у Пашки в доме вверх ногами перевернуто, как будто убийца что-то у него искал… из шкафа платяного все выкинуто, чемодан с грязным бельем – и тот распотрошили…
– То ли кто-то под маньяка работает, – задумчиво протянула Надежда, – хочет, чтобы все поверили, что тот вернулся, то ли…
– То ли что? – переспросил Николай, с явным интересом взглянув на Надежду.
– То ли не знаю, что и думать! – уклончиво отозвалась она.
– Хорошо соображаешь, – одобрил участковый. – Я тоже засомневался – не спектакль ли кто-то разыгрывает, подражая тому маньяку. Хотя почерк очень похож… я тогда раны видел – точь-в-точь как эта!
– Коля, ты кушать-то пойдешь? – ревнивым тоном проговорила Люська, недовольно покосившись на Надежду. – Или так и будешь тут лясы точить? У меня уж небось все простыло!
– Иду, Люся, иду! – отозвался Николай и затопал к Люськиному крылечку.
А Надежда, проводив его взглядом, задумалась.
У нее не шел из головы разговор с Ячменным в заведении «Василек».
Что он тогда болтал по пьяному делу? Что досконально изучил дело Выборгского маньяка, почти вышел на его след, что собрал по этому делу массу информации… якобы пять чемоданов с этой информацией хранится у него в надежном месте…
Надежда этой болтовне, само собой, не поверила, но ведь кто-то другой мог отнестись к ней достаточно серьезно. Судя по всему, Павла убили сразу после этого разговора…
И еще одно не давало ей покоя.
Николай сказал, что убийца зачем-то распотрошил чемодан с грязным бельем. А Павел говорил, что
