– Смотри-ка, это Луи де Крильон, командующий французской гвардией. – Фрэнсис приблизилась к окну и указала пальцем на высокого офицера. – О нем говорят, что он настолько же глуп, насколько храбр. Я вижу, он вне себя, потому что герцог Гиз послал графа де Бриссака к Сорбонне, а он не может вырваться с площади, чтобы сразиться с ним.
– На его месте я бы тоже злился.
Чарльз заметил, что к ней вернулись беспокойство и озабоченность. Он видел это по тому, как напряжены ее шея и плечи. Передышка кончилась, безмятежность ее оказалась мнимой. Она знала так же хорошо, как и он, что им предстоит очень опасное предприятие.
Подопечный Фрэнсис принес им обед, и Чарльз обратил внимание на то, что повозки с продовольствием для солдат так и не появились. Даже воды не было. Баррикады играли свою роль – никто не мог ни проникнуть на площадь, ни уйти с нее.
Между тем солдатам на площади явно надоело бездействовать. Некоторые громко спорили между собой, другие подходили к баррикадам и переругивались с разношерстной толпой сторонников герцога. Монахи, студенты, моряки, грузчики отвечали им бранью. Напряжение по обе стороны баррикады возросло настолько, что казалось, вот-вот грянет гроза. В груди Чарльза тоже нарастало напряжение. Сторонники герцога прекрасно знали, что солдаты короля получили приказ не начинать сражение. Но чем ответят солдаты, если в них будут швырять камни?
К двум часам Чарльз понял, что он не может придумать, как в этих обстоятельствах встретиться с женщиной, которая должна принести донесение. Лучше всего было бы, конечно, пойти на площадь вместо Фрэнсис, но он был уверен, что она этого не допустит. К тому же ведь та женщина не знает его.
Со своей позиции у окна он поглядывал на Фрэнсис и нетерпеливо хмурился, надеясь, что она все-таки решит наконец обсудить с ним план действий. Но Фрэнсис сидела за столом и молча листала молитвенник. Выглядела она страшно усталой, но сосредоточенной и собранной, однако, судя по всему, не собиралась делиться с ним своими планами.
Черт бы побрал ее упрямство!
В конце концов Чарльз не выдержал.
– У меня есть кое-какие соображения насчет того, как нам действовать, – сухо заметил он.
– Вот как?
Она приподняла брови, словно ставя под вопрос его право иметь какие-то соображения вообще, не говоря уже о том, что касается их действий. Чарльз скрипнул зубами, но решил не обращать внимания на ее иронию.
– Вот что мы должны делать. Я выйду на площадь и буду ждать женщину с сообщением, а ты останешься здесь. Мне не грозит никакая опасность среди этих мужчин, а тебе она грозит.
Фрэнсис словно бы не слышала его.
– Смотри, – показала она в сторону одной из баррикад. – Там монах принес солдатам воду.
Чарльз посмотрел в ту сторону и увидел монаха в коричневой сутане с капюшоном, который карабкался на баррикаду с двумя ведрами в руках. Ему никто не препятствовал – очевидно, из уважения к сану. Монах осторожно спустился с баррикады и предложил воду оживившимся солдатам. Те тут же столпились вокруг, зачерпывая воду черпаками и кружками, даже не глядя на того, кто принес им воду.
– Святой отец проявил христианское милосердие, – заметил Чарльз и продолжил: – Так вот, твоя роль будет заключаться в следующем. Ты встанешь у окна и, как только я покажу на тебя той женщине, помашешь рукой. Она узнает тебя, и я…
– Она-то меня узнает, – перебила его Фрэнсис. – Но я не представляю, как ты узнаешь ее. – Ну, во- первых, ты опишешь мне, как она выглядит. – Чарльз решил не выходить из себя ни при каких обстоятельствах. – А во-вторых, она будет единственной женщиной на площади. Надо быть слепым, чтобы не заметить ее. После того как она передаст мне донесение, мы с тобой оба вернемся на баржу, но порознь, чтобы нас было труднее выследить. Затем мы заберем Ориану и выберемся из Парижа. До сих пор не обнаружилось никаких следов сэра Хэмфри, так что опасаться нам особенно нечего. Я надеюсь, что он сейчас очень занят, поскольку испанцы вместе со сторонниками Гиза собираются захватить Париж. А что касается твоей посланницы, о ее безопасности можно не беспокоиться, – продолжал он, глядя в окно. – Ты ведь сама сказала, что она шлюха. Мужчины будут рады поглазеть на нее и уж никак не заподозрят, зачем она пришла туда. После нашего ухода она сможет заняться своим ремеслом и заработать пару-другую монет.
Чарльз засмеялся собственной шутке и обернулся, чтобы посмотреть, как отнеслась к ней Фрэнсис. Но смешок застрял у него в горле, когда он обнаружил, что разговаривает с пустотой.
Дверь комнаты была распахнута, Фрэнсис исчезла.
22
Фрэнсис стремительно сбежала по черной лестнице, ведущей к кухне, и спряталась за полку с посудой. Она с трудом сдерживала нетерпение, поскольку была совершенно уверена, что монах, раздающий воду солдатам, – не мужчина!
Когда Чарльз ворвался на кухню, там никого не было, кроме мальчика, склонившегося над корытом с мыльной водой. Он поднял голову от кастрюли, которую отскребывал, и встревоженно посмотрел на барона.
– Ты не видел мадемуазель Фрэнсис? – нетерпеливо спросил Чарльз.
– Нет, месье…
Выругавшись, Чарльз помчался дальше, а Фрэнсис осторожно выскользнула из-за полки.
– Жан-Клод, мне нужна монашеская одежда! Ты можешь мне в этом помочь? Какая-нибудь поношенная, никому не нужная, но обязательно с капюшоном.
– Мы можем поискать в гардеробной. – Жан-Клод явно был доволен предлогом оторваться от кастрюль и повел ее в соседнее помещение. – Там на площади уже стреляют?
