необычный. Следовательно, я болван. Я повторял эти слова до тех пор, пока не поверил в них.
Потом я прислушался к своему немного успокоившемуся «я», которое согласилось с тем, что я и в самом деле болван — раз не смог разобраться в собственных чувствах тогда, когда еще можно было что-то изменить. Болван потому, что, показывая свое могущество, не подумал о последствиях; за столько лет не сумел распознать истинную природу своего врага и недооценил значение предстоящего поединка. Взять Виктора Мелмана за горло и вытрясти из него правду — вряд ли из этого получится что-нибудь стоящее. Я решил действовать осторожно, прикрывая тылы. Жизнь — сложная штука, напомнил я себе. Сейчас нужно затаиться, собрать силы и как следует все обдумать.
Вскоре мое напряжение — медленно, очень медленно — стало ослабевать. И так же постепенно осознанный мною мир начал расти, и среди прочего я понял, что «Т» может хорошо меня знать, и специально все устроил таким образом, чтобы я под влиянием момента совершил какой-нибудь необдуманный поступок. Нет, не уподоблюсь остальным родственникам…
Я еще долго сидел в машине, а потом включил двигатель и не спеша поехал вперед.
Грязный четырехэтажный кирпичный дом стоял на углу улицы. Его стены были испещрены непристойными надписями, особенно с тех сторон, что выходили на аллею и в узкий переулок. Медленно обойдя здание, я обнаружил несколько разбитых окон и пожарную лестницу. К этому времени начал моросить дождь. Первые два этажа были заняты компанией «Склады Брутуса» — если верить табличке, висевшей у лестницы в конце маленького коридора, куда я осторожно вошел.
Воняло мочой, справа, на пыльном подоконнике, лежала пустая бутылка виски «Джек Дэниелс». На облупившейся стене примостилось два почтовых ящика. На одном красовалась надпись: «Склады Брутуса», на другом — «В.М.». Оба ящика были пусты.
Я начал подниматься по лестнице, опасаясь, что ступени вот-вот заскрипят. Скрипеть они отказались.
В коридоре второго этажа я заметил четыре двери без ручек, все закрытые. Сквозь матовые стекла проглядывались очертания картонных коробок. Изнутри не доносилось ни звука.
На следующем лестничном пролете я спугнул задремавшую черную кошку. Она выгнула спину и зашипела, а потом быстро умчалась куда-то вверх.
На третьем этаже тоже оказалось четыре двери — тремя явно никто не пользовался, а на четвертой, покрытой блестящим шеллаком, виднелись темные пятна. И красовалась медная табличка с надписью «Мелман».
Я постучал.
Ответа не последовало. Я сделал еще несколько попыток — безрезультатно. Возможно, здесь Мелман жил, а наверху, где было больше солнечного света, устроил студию.
Я вернулся на лестницу и поднялся на четвертый этаж.
Одна из четырех дверей была слегка приоткрыта. Остановившись, я прислушался. Внутри кто-то был. Я подошел поближе и несколько раз постучал. Услышал тихий вздох. Толкнул дверь.
Он стоял ко мне лицом под застекленной крышей, примерно в двадцати футах от входа — высокий широкоплечий мужчина с черной бородой и карими глазами. В левой руке кисть, в правой — палитра. Испачканный в краске фартук надет поверх джинсов и клетчатой спортивной рубашки. На мольберте холст, на котором нарисовано нечто, напоминающее мадонну с младенцем. В комнате множество других холстов, но все они либо повернуты к стене, либо чем-то накрыты.
— Привет, — поздоровался я, — вас зовут Виктор Мелман?
Он кивнул — при этом на лице у него не дрогнул ни один мускул, — положил палитру на ближайший стол, а кисть опустил в банку с растворителем. Потом взял влажную тряпку и вытер руки.
— А вас? — спросил он, отбросив тряпку в сторону и снова взглянув на меня.
— Мерль Кори. Вы знали Джулию Барнс.
— Не стану отрицать. Однако вы использовали прошедшее время, из чего следует…
— Она мертва. Я хочу поговорить с вами о ней.
— Хорошо, — согласился он, снимая фартук. — Давайте пойдем вниз. Здесь негде даже присесть.
Он повесил фартук на гвоздь у двери и вышел изстудии; я последовал за ним. Перед тем как уйти, Мелман запер студию. Его движения были плавными, почти грациозными. Я слышал, как барабанит по крыше дождь.
Тем же ключом Мелман открыл темную дверь на третьем этаже. Распахнул и жестом пригласил меня войти. Проходя по коридору мимо кухни, я заметил кучу пустых бутылок, стопки тарелок, коробки из-под пиццы. Набитые до отказа мешки с мусором выстроились у шкафа; пол казался липким, а пахло как в цеху по производству специй, по соседству с которым расположилась бойня.
Гостиная была большой, с двумя удобными на вид черными диванами, стоящими друг напротив друга, восточными коврами на полу и несколькими разномастными столиками, сервированными пепельницами с окурками. В дальнем углу, у стенки, задрапированной красным, я увидел красивый концертный рояль. Повсюду были расставлены низкие книжные шкафы, набитые литературой по оккультным наукам, рядом с ними примостились кресла, а на полу валялись стопки журналов. Нечто напоминающее угол пентаграммы торчало из-под самого большого ковра. В воздухе витали застарелые запахи благовоний и марихуаны. Справа от меня сводчатый проход вел в соседнюю комнату, а слева была закрытая дверь. Картины на религиозные темы — я решил, что их автор сам Мелман, — висели на стенах. Что-то в них напоминало работы Шагала. Хорошая живопись.
— Садитесь.
Мелман показал на кресло, и я сел.
— Хотите пива?
— Спасибо, нет.
Он устроился на ближайшем ко мне диване, сложил руки и пристально на меня посмотрел.
— Что случилось? — спросил Мелман.
Теперь уже я пристально взглянул на него:
— Джулия Барнс увлеклась оккультными науками и пришла к вам в надежде побольше о них узнать. Она умерла сегодня утром при очень необычных обстоятельствах.
Левый уголок его рта слегка дрогнул. И никакой другой реакции.
— Да, Джулия интересовалась подобными вещами, — промолвил он. — Она хотела получить у меня наставления, и я удовлетворил ее просьбу.
— Мне необходимо знать, почему она умерла.
Он продолжал смотреть на меня.
— Ее время вышло, — заявил Мелман. — Рано или поздно такое случается со всеми.
— Она была убита животным, которое не может здесь существовать. Что вы об этом знаете?
— Вселенная гораздо более странное место, чем многие из нас думают.
— Так вы знаете что-нибудь или нет?
— Я знаю о вас, — произнес он, впервые улыбнувшись. — Она, естественно, мне все рассказала.
— Как это понимать?
— Как мою осведомленность в том, что вы и сами более чем знакомы с вещами подобного рода.
— И что?
— Когда известные силы начинают действовать, Искусство находит способ собрать нужных людей в нужный момент.
— Значит, вы думаете, что дело именно в этом?
— Я знаю.
— Откуда?
— Так было предсказано.
— Поэтому вы меня ждали.
— Да.
— Любопытно. Расскажите-ка об этом поподробнее.
— Давайте я лучше покажу.
