Тебя берут

понять было почти невозможно. Да и какая разница — бизнес делали все. Если заставы на блок-постах у них в доле, то катись хоть до самого Семенова, никто не возбухнет. Другое дело, что до заставы можно и не доехать. Очень даже свободно. Отберут цацки, дадут по голове, выкинут в кювет — и жалуйся хоть Единому Богу, хоть Президенту. Будь с собой граната, еще можно было бы в случае чего возникать. Но не было гранаты. А других вариантов ноль, или рискуешь — или сидишь тут, на обломках, и подъедаешь уцелевшие продукты из разбитого магазина. В ожидании то ли нового обстрела, то ли новой зачистки. На юг, в горы? Толку-то? Шило на мыло. На север? Пешком тащиться сорок километров до ближайшего блок-поста… А там, конечно, на фильтрацию. Что это такое, знали все — в мятежной Дар-Арге, Земле Солнца, слухи расползались безо всякого телефона, причем существенно быстрее.

…Марина что-то весело рассказывала детям, и те вскоре ожили, заверещали, втянулись в очередную игру, хором выкрикивая считалочку:

Вышел из лесу медведь,

И давай вовсю реветь: «Кто сорвал мои цветы? Это, верно, сделал ты?»

А его повлекло в сторону от шоссе, в молодой сосновый лесок. Организм требовал внимания и заботы. Пришлось отойти подальше, чтобы уж совсем скрыться за невысокими еще стволами. Оросив смолистую, пружинящую под ногами хвою, Кирилл двинулся обратно. Правда, не слишком торопясь — то и дело среди травы помаргивали алыми маячками ягоды земляники, и как тут удержаться, чтобы не сорвать одну- другую-десяток? Тогда, неделю назад, их было еще немного, а сейчас, куда ни кинешь глаз — спелые, сочные. Как рассыпанные бусинки. Одну такую, мамину, он нашел вчера. Где-то среди бетонного крошева остались и другие… Если хорошенько порыться…

Крики он услышал не сразу — наверное, задумался. И только выходя на опушку, увидел, что на шоссе стоит зеленый автобус. И Марина энергично машет руками:

— Кирилл! Кирилл! Ну где же ты? Скорее! Тебя берут! Берут! Из окон, вдавливая в стекла носы, таращилась на него малышня, а Марина делала яростные знаки руками — торопись мол, дурень! Возле нее топталось двое плечистых мужиков в пятнистых, без погон, куртках, то ли слегка бородатые, то ли просто сильно небритые. На груди у них болтались короткоствольные автоматы «эвкалипт», у пояса висели кривые ножны. По всему видать, не метрополы. Свои — то ли зеленые, то ли так просто… гуляют… 

— Тебя берут, давай же, быстрее, — суетилась Марина возле открытой двери. Один из мужиков успокаивающе улыбнулся ей, второй что-то хмыкнул — издали Кирилл не разобрал что — и слегка хлопнул ее широкой ладонью по талии. Ясно было, что кольцами и брошками плата за проезд не ограничится, а по тому, что Марина не дернулась и не сбросила игривую лапу, Кирилл понял, что она с самого начала это знала. Но восемь детей… или девять… смотря как считать. Он подбежал к обочине, схватился за свою наволочку — но схватился, видно, слишком резко. Узел неожиданно развязался — и все его хозяйство полетело в пыльную траву. Неслышно ругнувшись, Кирилл опустился на колени и принялся неспешно собирать рассыпанное. От автобуса послышалось гортанное восклицание, беззлобный смешок. И сдавленный крик Марины:

— Господи, да брось ты это барахло! Кому оно нужно, дуралей? Ну что ты копаешься, что ты копаешься — времени нет! Гаечные ключи разлетелись широко, но они большие, блестящие, их легко найти. И открытка тоже. А вот бусинка… Она была в самодельном бумажном пакетике, и вот пакетик есть, а бусинка… ну как ее отыскать в высокой, выше колена, траве? А надо. Кирилл выпрямился. Посмотрел на стоявшую у двери Марину, на куривших возле кабины мужиков. 

— Вы езжайте, ничего, — очень спокойно и даже весело произнес он, откидывая ладонью лезущую в глаза челку. — А мне некогда, у меня тут… в общем, дела. 

— Ты что, обормот, с ума сошел? — потерянно выдохнула Марина и рванулась к нему, на целых полшага. — Мы же договорились, тебя же берут! Тебя берут! 

— Марина Викторовна, ну что вы в самом деле как маленькая, — прищурился Кирилл. — Ну не поеду я. А вы езжайте, их у вас восемь. Вы не думайте, вы и без меня справитесь. 

— Однако, время, — неторопливо выплюнув окурок, сообщил один из пятнистых. 

— Время! — повторил он и пощелкал ногтем по стеклышку наручных часов. Долгую, очень долгую секунду Кирилл смотрел, как Марина застыла на подножке, готовая рвануться к нему, обхватить, потащить дурака за ухо или подняться в салон. Она поднялась в салон. Молча, без слез. Кирилл догадывался, что слезы будут потом. 

— Что ж, бывай, пацан, — не слишком и удивляясь хмыкнул мужик, тот, что постарше. Его напарник молча полез в кабину. Снова сухой, костяной треск двери — и автобус, испортив воздух облаком бензиновых паров, дернулся и, постепенно ускоряясь, покатился прочь. Туда, на север. Где нет абрикосов. Кирилл недолго глядел ему вслед. Важнее было найти красную бусинку.

07.04.2000 г.