– Двадцать первый… – автоматически поправила я.
У мамы это была любимая присказка «двадцатый век на дворе», я каждый раз ее поправляла, она каждый раз смеялась, что для нее двадцатый привычнее. Но в этот раз она не засмеялась.
– Что? – спросила она.
И на меня накатила волна мягкого, обволакивающего ужаса. Голова стала ватной, а руки и ноги ледяными.
– Оль, что? Тебе плохо? – всполошилась мама.
– Ты только не плачь, – сказала я шепотом. – Не плачь и не кричи. Просто скажи мне, какой сейчас год.
– Тысяча девятьсот восьмидесятый, – тоже шепотом ответила мама.
А потом добавила жалобно:
– Оль, тебе плохо? Может, «скорую»?
– Нет, не надо. Я посплю.
Я натянула на себя одеяло и отвернулась к стенке. Спать не хотелось. Хотелось умереть.
Витя, непонятно число…2018 года!!!
Теперь я проснулся с четким осознанием того, что на улице утро.
Это было единственное четкое осознание в моей голове. Все остальное расплывалось, кружилось и куда-то ускользало. Я ходил по комнате и уже не был уверен, что тут все поменялось. Попытался включить телевизор на столе, но только зря тыкал в кнопку включения. На экране на пару секунд появлялась надпись: «Нет сигнала. Проверьте кабель». Я подергал оба кабеля, которые шли к телевизору, даже постучал по нему, но ничего не добился.
Можно было полистать учебники, наверняка там были какие-нибудь подсказки, но почему-то я боялся взять их в руки. Слишком они были… цветные какие-то, яркие.
Я решился выйти из комнаты. И сразу понял – нет, это не наша квартира. Слишком много комнат. Слишком высокие потолки. И слишком второй этаж.
Я мог забыть все, что угодно, но квартира у нас никогда не была двухэтажная, это точно! К счастью, внизу, в огромной комнате, обнаружился работающий телевизор. Не такой, как у меня на столе, а чудовищных размеров. И висящий на стене.
Хорошо хоть, передача была привычная – что-то про съезд партии.
Я спустился вниз, прислушиваясь к тексту диктора.
– …Между членами Политбюро возникли серьезные разногласия. Генсек Черненко представлял фракцию геронтократов, которым противостояли молодые реформаторы во главе с Горбачевым…
Шум в голове усилился. Очень странный текст! И тон диктора мне не понравился. Он как будто был недоволен руководством партии, даже подсмеивался над ними.
Но тут диктор ляпнул такое, что у меня в голове окончательно все перемешалось:
– …Напомню, что шел 1984 год…
У меня внутри вдруг кончился воздух. Наверное, я бы простоял так столбом до конца жизни, если бы не папа.
– Ага! – услышал я за спиной. – Больной скорее жив!
Я обернулся, предчувствуя, что увижу не совсем папу.
Так и оказалось. То есть выглядел папа обычно – немного усталый, немного веселый и очень умный – но его одежда… Никогда раньше папа не носил джинсы с майками! Да еще таких… «модняцких», как он сам говорил.
– Ну как, отошел немного? – спросил папа.
– Ага, – выдавил я из себя.
– Тебе надо есть больше фруктов! – уверенно заявил папа и подтолкнул меня к низенькому столику.
Я покорно сделал шаг и в который уже раз обалдело застыл. На столике красовалась плетеная корзинка с неправдоподобно большими и красными яблоками, блестящим виноградом и пушистыми персиками. Раньше я видел такой набор только на уроке рисования, когда мы учились рисовать натюрморт. Тогда фрукты были восковыми.
– Эй! – встревожился папа. – Ты чего? Опять плохо?
Он ласково обнял меня сзади за плечи. Меня заколотило. Раньше папа никогда не обнимал никого, кроме мамы. Наверное, я очень сильно болен.
– Бери-бери! – подбодрил меня папа. – Отличные яблоки, свежайшие.
Уже ничего не соображая, я протянул руку, взял яблоко, но откусить побоялся.
И тут на глаза мне попался яркий журнал, лежащий на столике рядом с корзинкой.
На нем было написано крупными буквами: «Системный аналитик». А внизу – меленькими: «март 2018 года».
Комната завертелась перед глазами и куда-то пропала.
Синичка, 14 апреля 2018 года
Я проснулась. С ненавистью посмотрела на толстенные шторы, которые закрывали от меня солнце. О том, что со мной случилось и куда я попала, я старалась не думать.
– Ничего, выживу, – прошептала я себе под нос. – Выживу и разберусь со всем этим.
И вдруг я поняла, что случилось! Просто я попала в компьютерную игрушку, в квест навороченный. И что мне теперь нужно сделать? Нужно выполнить задания, пройти по уровням и в конце… В конце вернуться домой. Знать бы, что для этого нужно сделать… Хоть бы намекнул кто…
Но в любой игрушке нужно вначале хорошенько оглядеться. Полазишь, поищешь, а там и найдешь что- нибудь.
Я тихонько встала и отправилась на кухню. По дороге заглянула в спальню. Родители спали, и я не стала их будить. Мама явно страшно устала, не спала, пока я болела, а папа… Папа на заводе… Вот это у меня в голове совсем не укладывалось. Папа всегда чем-нибудь торговал, последние пару лет компами, до этого еще много чего было. Он говорил, что на зарплате и месяца не выживет, что для него рабочий день с 9 до 18 – смерти подобно. Да и вообще вся его работа была на телефоне. Как же он здесь, без комика-то? Что-то я, кстати, и домашнего телефона не видела. Ну не может же его не быть?!
Я с трудом открыла холодильник, удивленно рассмотрела его содержимое. А что они тут едят? А это что? Хорошо, что мама мне когда-то показала фильм «Гостья из будущего», там мальчик точно с такими же бутылками носился. В них кефир был, для космических пиратов.
Я налила себе кефира в стакан, отрезала кусок батона и отправилась на экскурсию по квартире. Кругом был сплошной антиквариат. Нашла приемник невероятных размеров. Собственно, я б никогда не догадалась, что это приемник, если б на нем это не было написано. Нашла целую тумбочку с грампластинками. Бабушка мне когда-то на даче показывала такие. Из знакомых фамилий была только Пугачева… Послушать, что ли? Но я побоялась разбудить родителей, да и не разобралась сама, куда пластинку засовывать.
Пока я разглядывала чудо техники, проснулся папа. Он пришел ко мне очень сонный, сел рядом на диван. Я залезла к нему на колени, потерлась носом о колючки, отросшие на подбородке, и закрыла глаза.
– Чего это ты болеть вздумала? – папа взъерошил мне волосы. – Ты это прекращай!
– Угу! – сказала я.
Мне страшно не хотелось открывать глаза, рядом с папой было так спокойно.
– У меня на заводе сейчас работы куча… Середина квартала. Так что я собираться пойду.
Папа потянулся, и я нехотя слезла с его колен. Почти ничего из того, что он сказал, я не поняла. Особенно загадочную фразу про середину квартала. И я решила хоть немного прояснить ситуацию.
– Пап, а ты что сейчас на работе делаешь?
– В смысле?
– Ну чем ты сейчас занимаешься? Сегодня, например, что будешь делать?
– Как обычно…
– А что как обычно?
– Ну… вот приду и узнаю. – Папа усмехнулся. – Без работы не оставят. Опять нужно будет куда-нибудь ехать, договариваться, выбивать какие-нибудь материалы.
