синих глазах, которые в свою очередь зачарованно созерцали странное создание в фланелевых брюках. Секунды две девушка и Эш смотрели друг на друга; потом она нырнула в комнату, а он, вконец разбитый, собрал пожитки и пошел к себе.
Холодная ванна его не ободрила, а завтрак, предоставляемый хозяйкой, не ободрил бы никого. Когда Эш управился с клочковатой яичницей, горелым беконом и той цикорной жидкостью, которую кощунственно именуют кофе, он был совершенно несчастен. За письменным столом, пытаясь выжать из себя последнее похождение Квэйла, он просто выл от горя. Неотступный, хотя и мелодичный смех побуждал его мечтать о том, чтобы читающая чернь знать не знала никаких Квэйлов, а лично он, его создатель, лежал в могиле. Их зловещий союз длился больше двух лет, причем сыщик с каждым месяцем становился противней. В настоящее время он был исключительно самодоволен и ни в какую не видел, что одна лишь удача, поистине — поразительная, помогает ему хоть что-то открыть. Словом, зависеть от него материально — все равно что сидеть на цепи у какого-нибудь дракона.
Отвращение к Квэйлу достигло апогея. Обычно Эш сперва выдумывал название, потом — подгонял к нему сюжет; и вот, вчера, вдохновленный свыше, он написал на старом письме:
«Волшебная палочка смерти»
Теперь он смотрел на эти слова, как смотрит вегетарианец на гусеницу в своем салате. Вчера ему казалось, что заглавие — лучше некуда. Допустим; но что оно значит? Что это за палочка? Пока ты этого не понял, ты ничего не напишешь — однако нельзя швыряться такими заглавиями. Эш грыз вечное перо и ерошил волосы.
И тут постучались в дверь.
Он резко повернулся. Сколько можно говорить хозяйке, чтобы она не мешала, когда он работает! Быстро перебрав в уме язвительные ремарки, он крикнул:
— Да-а!
Вошла девушка, та самая девушка с синими глазами, которая смеялась над гимнастикой Ларсена.
Эш выглядел жалко по разным причинам. Во-первых, он думал увидеть хозяйку, женщину невысокую, и смотрел ниже, чем надо. Во-вторых, он скорчил заранее рожу, которую сразу не растянешь в милую улыбку. Наконец, если ты просидишь полчаса над листом с загадочной надписью, в мозгах еще нет той прыти.
По этой причине, почти целую минуту, он вел себя так глупо, что психиатр сходу поставил бы диагноз. Поднялся он немного погодя, и странный, скрюченный скачок напоминал о лейтенанте Ларсене.
Девушка тоже смирилась. Будь он спокойнее, он бы заметил, что она краснеет. Но женщины сильнее мужчин, и первой заговорила она.
— Я вам помешала…
— Нет, что вы! — ответил Эш. — Что вы, что вы, что вы, чтовычтовы!..
Она перебила его:
— Я пришла попросить у вас прощения. Прямо не знаю, почему я засмеялась…
Наука, при всех ее успехах, еще не выяснила, что должен делать человек в такой ситуации. Если он промолчит, он покажется грубым. Если он что-то скажет, он покажется глупым. Колеблясь между этими возможностями, Эш взглянул на листок бумаги.
— Что такое палочка смерти?
— А, что?
— Палочка смерти.
— Не понимаю.
Бредовость этой беседы привела к тому, что Эш засмеялся. Засмеялась и гостья. Обоим стало значительно легче.
— Вы думаете, я сошел с ума? — осведомился Эш.
— Конечно, — отвечала девушка.
— Вообще-то, сошел бы, если бы вы не явились.
— Почему?
— Пытался написать детектив.
— Я так и думала, что вы — писатель!
— А вы?
— Я тоже. Вам не попадалась газета «Светские сплетни»?
— Нет.
— Рада за вас. Жуткая газета. Выкройки, советы влюбленным. Я каждую неделю даю рассказ про графа или про герцога. Подписываюсь по-разному. Ужас, не работа!
— Сочувствую, — сказал Эш, — но мы ушли от дела. Что такое палочка смерти?
— Волшебная?
— Естественно. Девушка подумала.
— Ну, как же! Палочка слоновой кости. Ее украли из индийского храма и верят, что всякий, кого она коснется — умрет. Она попала к герою, жрецы ему угрожают, шлют письма…
— Да вы гений!
— Что вы!..
— Гений, не спорьте. Я все вижу. Герой приглашает Гридли Квэйла, этот надутый идиот, при помощи самых диких случайностей, раскрывает тайну, а я получаю деньги на следующий месяц.
Девушка с интересом посмотрела на него.
— Вы автор «Гридли Квэйла»?
— Только не говорите, что вы это читаете!
— Нет, не читаю. Но издает его то же издательство, и я часто вижу эти выпуски.
Эш обрадовался, словно встретил в пустыне старого друга.
— Вы пишете для «Мамонта»? Ну, мы рабы с одной галеры! Придется стать друзьями. Правда?
— Я была бы очень рада.
— Тогда присядьте, поболтаем.
— Да вы работаете!..
— А вы меня спасаете.
Она присела. Казалось бы, просто, но Эш понял многое; скажем, она не села на край стула и не развалилась в кресле. Этикет не так уж строг на Арундел-стрит; те, кто живет в большом городе на небольшие деньги, ощущает себя особым братством.
— Представимся друг другу, — спросил Эш, — или миссис Белл сказала вам, как меня зовут? Кстати, вы здесь недавно, да?
— С позавчерашнего вечера. А как вас зовут, я сама знаю. Феликс Кловли.
— Господи! Неужели выдумаете, что человека могут так звать? Это я прикрываю свой стыд. Зовут меня Эш Марсон. А вас?
— Джоан Валентайн.
— Расскажете историю своей жизни, или мне сперва рассказать?
— Мне и рассказывать нечего.
— Ну, ну!
— Нечего, правда.
— Подумайте. Родились вы?
— Да.
— Где?
— В Лондоне.
— Вот видите. А я — в Матч Мидлфорде.
— Не слышала.
— Странно! А я о Лондоне слышал. Надо бы прославить Мидлфорд, но, видимо — не мне. Я неудачник.
— Сколько вам лет?
— Двадцать шесть.
