многие из тимариотов тогда в первые годы разорились.
-Мне кажется, что в любой стране купцы с ремесленниками имеют сильные позиции, дорогой Петр Алексеевич. Другое дело, что в остальных странах с влиянием этих сословий справляются в более-менее пристойной форме,– не согласился я с послом.
-Тут вы, конечно же, правы, ваше высочество, но я все же продолжу,– оговорился посол, смачивая горло глотком вина.
-Однако само восстание послужило новым толчком к «кровопусканию» как чиновников, так и военных людей. Новый султан – Ахмед Третий, который и сейчас правит Османской империей, за то время что я был в Стамбуле казнил чуть ли не свыше 25 тысяч человек, в число которых вошли все мало-мальски значимые фигуры восставших. И я могу вполне обосновано полагать, что именно на данный момент у османов нет ни одного высокого сановника, которого можно было бы назвать не то что бы хорошим, но вообще пригодным для его места.
-То есть вы полагаете, что османская империя сейчас уязвима как никогда?– напрямую спросил я Петра Алексеевича.
-Нельзя недооценивать противника, тем более такого, ваше высочество, но я все же склонен дать положительный ответ на ваш вопрос, нежели отрицательный,– витиевато ответил посол.
-Что ж с этим все ясно, прошу вас, продолжайте,– попросил я дипломата.
«Ага, как же, уязвима! А какого хрена тогда Прутский поход так плачевно закончился?– подумал я про себя».
Все же превосходство османов было многократное, так что и поражение можно назвать закономерным. Все же зря царь повелся на обещания «братьев славян». Да жаль, правда, пока то этого еще не случилось, так что не будем отчаиваться. Все битвы впереди, и надеюсь не такие как под Нарвой.
-В сентябре того же года двор султана переселился обратно в Стамбул, а вместе с ним переселили и всех послов. Закончившаяся смута позволила мне более подробно изучить османов изнутри. И вот к какому выводу я пришел после нескольких лет изучения государственных и духовных лиц империи: если раньше, еще каких-то пару десятков лет муфтии исполняли лишь роль духовных наставников народа, то сейчас же они уже могут соперничать властью с визирями. Именно из-за щедрых пожалований султанов самим высшим духовным лицам и их учреждениям способствовали усилению муфтий, делая их одними из крупных землевладельцев в Османской империи. «Многие вотчины, которые в турецком государстве, с доходами их отписаны на их мечети и монастыри. Те доходы суть бесчисленны, понеже воедино время султан по своему изволению то отдал им, и никто не может в том ему противного что говорить и так сие дело обходится и возрастает с каждым годом…»,– зачитал мне посол пару строк из своего дневника для примера, который он постоянно носит с собой.
-Сильные оказываются у турок муфтии,– сказал я тихо.
-Да, очень сильны, а в последнее время и вообще силу большую набрали, высшие духовники османов,– покачал головой посол с явным сожалением.
Что ни говори, а джихад никому в России не нужен, а объявить его может любой сбрендивший глава ислама. В той же Османской империи к примеру.
«Дела!– присвистнул я про себя».
-Но и это не все, ваше высочество,– с большей радостью сказал дипломат.
-Есть, что-то более приятное?– спросил я его.
-Дело в том, что у Османской империи большие проблемы с деньгами,– сказал посол.
-Что вы имеете в виду, Петр Алексеевич?
-Из-за того, что в управлении государством у них полная разруха и как таковых дельных глав у них нет, все деньги не могут быть учтены. И часть налогов, причем скажу без преувеличения, большая часть налогов оседает в карманах вороватых чиновников. Взять хотя бы, к примеру, сведения по 1705 году, в этот год империя собрала вдвое меньше налогов, чем в 1704 году. Это хорошо показывает уровень налогового приказа османов.
-Да, без денег никакой государь не сможет ничего сделать,– хмыкнул я.
Мало кто из правителей Европы в действительности мог бы похвастаться тем, что увеличил казну своей страны, за счет реформ и грамотного управления, а не в результате контрибуций и ограбления колоний. Ежели таковы имеются, конечно. Вот такие дела. Правда, увы, сам царь Петр, в желании своем сделать все быстрей и лучше порушил русскую систему финансов, которая обещала давать прирост доходов больше чем втрое против первоначальной казны. Правда, на это требовалось как минимум четыре года, которых у Петра не было…
Ну да ладно, сделанного не воротишь, так что будем исходить из того, что мы уже имеем. А имеем мы многое, если разобраться. Первое – это конечно то, что элита турок – янычары превратились из превосходных воинов в 50 тысячную своевольную армию, которая отступает при грамотном и ожесточенном сопротивлении противника. Второе – это лишенный хороших управленцев госаппарат, к тому же без достаточного количества денежных средств. И третье – это самое важное на данный момент, нет достаточного сплочения самого народа, что не может не радовать меня, в силу того, что государь просто не сможет утерпеть и не напасть на соседа, после победы над Карлом. Вот только как бы не было его желание чересчур поспешным, иначе все повторится как в моей родной истории. А это очень не хорошо! Для меня не хорошо, или наоборот хорошо?
В свое время Великий князь Святослав погиб от рук печенегов под предводительством хана Кури, и многие факты позволяют думать о том, что сделано это было с подачи своего союзника Киевской Руси, сына самого Святослава…
Так что может быть проще? Пустить Петра к туркам, «шепнуть» крымскому хану, о том, что не плохо было бы…
«Стоп! Никаких таких еретический и предательских мыслей!– оборвал я сам себя, чувствуя, как кто-то внутри меня шепчет о том, что это очень заманчиво и на многие вещи открывает просто неограниченные возможности».
-Много богатства себе присваивают тамошние министры, да и грабят они людишек нещадно, так что слаба сейчас Османская империя, сильно ослабла по сравнению с той что была полувека назад,– подвел итог дипломат.
-А как там дела обстоят с нашими братьями-славянами? Ведь насколько я знаю, у престола моего батюшки давно пребывают валашские и молдавские посольства,– спросил я у Петра Алексеевича.
-К моему глубочайшему сожалению бремя налогов коснулось славян, находящихся в подчинении у султана, много сильнее всех остальных, ведь притеснения христиан у нехристей столь сильно, что в Боснии и Сербии осталось, чуть ли не треть населения оттого, что было еще десять лет назад. Целые районы территорий христиан как будто «вымирают», оставляя пустые халупы и заросшие бурьяном поля.
Дипломат прервался на пару секунд, для того чтобы смочить горло глотком вина и съесть еще один пирожок с ягодами.
-Но опять же хочу заметить, что без милосердия и без пощады тяготят податями паче тех христиан, которые в средине и окрест недалеко градов Константинополя и Андрианополя. А на других своих христианских подданных, на греков и арапов и на прочих, которые живут в Иерусалиме, в Египте, в Антиохии, в Македонии, в Александии Сирской и близ Каира, то суть Вавилона, на тех поборы накладывают легче и много меньше, опасаясь от них волнений.
Что же до самого народа турецкого, то могу сказать, что они много гордыни и славолюбия имеют, глаголют о себе яко свободный народ. Хотя их высочайшие особо, опасаются народных волнений и много «сладостных речей» говорят, сдерживая порывы своих людишек.
-И что ни разу не было сильного восстания, у османов то?– поинтересовался я у старого посла.
-Как же не быть, то ваше высочество? Ведь их «великие подати» народ совсем обобрали, и не только христиан, но и своих братьев по вере – арабов, населяющих Сирию, Ирак, Йемен. Вот у них как раз и было самым сильным восстание, супротив ига турецкого. Хотя Порта и делала все возможное, чтобы не допустить восстания: так, египетским арабам Порта снижает налоговые ставки, в Ираке же среди арабских племен разжигает вражду и междоусобицы, вождям других племен выплачивает определенные суммы, стравливая их между собой. Но как видно не всегда это помогает, так что волнений у османов хватает. Почти каждый
