— О, господи! Ну, мне придется продавать ее за границу! А это очень опасно — продажа за рубеж культурных ценностей, это карается! Вообщем, мой интерес в данном деле — семьдесят тысяч!
Я про себя злорадно ухмыльнулся — вот и поперла из тебя гниль, старая жадоба! А вслух сказал:
— Что вы, Максим Кузьмич! Согласитесь хотя бы на пятьдесят!
— Шестьдесят! И давайте не будем торговаться! Я рискую всем, вплоть до жизни! Если бы вы не были мне лично симпатичны, Сережа, я вообще не взялся бы вам помогать! — Пагнель вдруг громко хлопнул ладонью по столу и закричал:
— Зоя! Ну где чай, наконец?! — потом повернулся ко мне: — Ну, так вы согласны?
Я с минуту покочевряжился, изображая деятельную борьбу с самим собой, потом кивнул:
— Хорошо, договорились!
— Ну и чудненько! — Паганель расцвел, вновь привратившись в уютного, домашнего Деда Мороза с козлиной бородкой: — Вы оставите фибулу у меня, а девятого утром я передам вам деньги!
Я решительно замотал головой:
— Извините, Максим Кузьмич, но ни в коем случае! Не обижайтесь, пожалуйста, но в этой… как вы назвали, «футболе»?
— Фибуле! — рявкнул, оскалившись, Паганель, впиваясь пальцами в подлокотники кресла.
— Да, в этой фибуле моя последняя надежда! Я ни за что не выпущу ее из рук до самой продажи! Вы, разумеется, сами отдадите ее покупателю — но при мне!
Паганель закрыл глаза, откинулся назад, кресло под ним жалобно скрипнуло. Повисло молчание…
— Хорошо! Вообщем, где-то я вас понимаю… — наконец тихо сказал он: Будь по вашему! Завтра в районе трех часов дня я позвоню вам, и мы отправимся на встречу с покупателем! Но за это… За это вы все-таки уступите мне еще десять — я очень рискую, знакомя продавца и покупателя! Да, разумеется, все это в случае, если покупатель вообще согласиться!
Я кивнул, встал:
— Будем надеется, что согласиться! У меня нет другого выхода!
Произнося все эти слова, я сам себя видел героем какого-то дурацкого детектива. На миг мне даже показалось, что Паганель обо всем догадался, и просто водит меня за нос…
Я попросил у хозяина разрешения, позвонил к себе домой, Борис сразу смекнул, что я звоню от Паганеля, поэтому долго мы не разговаривали — он уже собирался, пообещал, что после встречи с Слепцовым сразу же позвонит, я намекнул ему, что у меня все в порядке, Паганель согласен, и мы попрощались. Не уверен, что Паганель слышал наш разговор — телефон стоял в прихожей, а он ушел на кухню и о чем-то говорил там с Зоей, но, как говориться, бреженого Бог брежет — я говорил с Борисом почти шепотом…
Не дожидаясь что-то уж очень долго кипящего чая, я сослался на дела и поспешил смыться — мне совершенно не улыбалось встретиться с Зоей, разговаривать с нею о чем-то…
К дому я подходил, одолеваемый сомнениями. На кухне горел свет — как и в тот вечер, когда мы с Борисом, напуганные амулетом, сломя голову бежали из квартиры. «А ведь амулет сейчас наверняка у Паганеля!», — подумал я, входя в подъезд. Как все просто и страшно сложилось!
Бориса дома, как и следовало ожидать, не было. Про себя обругав искателя козлом, за то, что он не выключил свет, я разделся, прошел на кухню, и тут свет потух — совсем как в тот вечер! Я облился холодным потом, но потом страх сразу исчез, мне даже стало интересно — что за дела! Я шагнул в прихожую, и тут свет снова зажегся!
«Чертовщина какая-то!», — пробормотал я, уже чувствуя, в чем разгадка этого необьяснимого феномена, снова отступил на шаг назад — свет потух! Шаг вперед — зажегся!
«Тьфу ты!», — я в сердцах саданул рукой по кухонной двери: «Действительно, все гениальное просто!».
Я достал из встроенного шкафа отвертку, вскрыл кухонный выключатель точно! Отошедший провод почти соприкасался с соседним, и когда шаги сотрясали хлипкие гипсолитовые стены, провода сдвигаются на несколько микронов, цепь замыкается, и лампочка горит! А мы-то гадали, как, что, готовы были поверить во всякую чертовщину! Тьфу, горе-исследователи!
На починку выключателя у меня ушла буквально пара минут, потом я кинул отвертку назад, в шкаф, и уселся на кухне — покурить и подумать…
Телефон зазвонил неожиданно. Я, в тайне надеясь, что это Катя, схватил трубку, но оказалось, что звонил Борис:
— Алло, Серега! Это Борис, звоню из автомата! Слушай, вроде бы все нормально, я вкратце изложил Слепцову, что мы можем помочь ему с Пганелем! Он будет ждать нас через сорок минут, в доме номер тридцать два на Ленинградке. Квартира тридцать три, наверное, явочная, или как там у них… Вообщем, я поехал, ты тоже подтягивайся, встречаемся у подъезда! Ну, пока!
Я положил трубку и задумался. От меня до Ленинградского проспекта ехать минут тридцать. Вроде бы мне и пора, а с другой стороны — мне очень хотелось позвонить Катерине, поговорить, объясниться…
Все же я решил не пороть горячку, спокойно ехать на встречу со Слепцовым, а с Катей пообщаться завтра утром — она обычно встает рано…
Быстренько одевшись, я отправился на явочную квартиру ФСБ, про себя посмеиваясь — нет, ну действительно, бред какой-то! Получается, что мы с Борисом, как гнусные сексоты, добровольно вступаем в армию гэбэшных стукачей! Ф-р-р-р! Вот уж никогда бы не подумал, что передомной будет стоять такой выбор — либо убить человека, либо сдать его в ФСБ!
И что самое главное — оставить Паганеля в покое нельзя! Девятого, скорее всего, вечером, Паганель поднимет шум, начнет копать, вынюхивать — и доберется до Судаковского трупа в кургане, рано или поздно! При любом раскладе меня посадят, пусть даже как «нечаянного» убийцу. А сидеть мне точно не хотелось…
Нужный дом на Ленинградке я нашел довольно быстро — район был мне хорошо знаком, еще первокурсником я полгода провожал сюда симпатичную черноглазую девушку, которая в результате огорошила меня, сообщив в один прекрасный вечер после дежурного поцелуя у лифта, что выходит замуж! Никогда я не понимал женщин, — казалось бы, если уж выходишь замуж за другого, зачем тогда целоваться со мной?!
Борис топтался у подъезда, вжимая голову в воротник куртки — было довольно холодно, тоненько посвистывал ветерок в голых ветках акаций.
— Опаздываем! — бросил он мне, устремляясь к двери подъезда. Сообщив по домофону свои фамилии, мы подождали, пока в двери со скрежетом не сработал замок, и вошли внутрь.
Квартира номер тридцать три походила больше на гостиничный номер чувствовалось, что в ней никто не жил, а порядок поддерживается, как в армии, для вида. Крепкий запах табака насмерть въелся в стены, потолок покрывали желтые пятна. Парень, открывший нам дверь, молча кивнул в сторону кухни и исчез, скрывшись где-то в комнатах.
На просторной, казенно обставленной кухне сидел спиной к нам высокий черноволосый человек, помешивая что-то ложечкой в стакане. Я сразу узнал его — Слепцов!
Борис кашлянул, выступая вперед, фээсбэшник повернулся, встал, пожал искателю руку, устремив свой взгляд на меня. Борис кивнул:
— А вот и Сергей!
Слепцов сухо улыбнулся:
— Здравствуйте! С вами мы тоже виделись!
Мы пожали друг другу руки. Был майор сухощав, на костистом лице выделялись жестко смотрящие, стального цвета, глаза. Мы расселись на угловом диванчике, Слепцов закинул ногу на ногу:
— Ну что, Логинов согласился?
— Да! Завтра в три он будет звонить мне, укажет место, где мы будем встречаться с покупателем!
