сданных экзаменов охватило его, и Сергею казалось, что и весь мир вокруг радуется вместе с ним.
«А хорошо бы отметить это дело!», — подумал он, и пожалел, что в Питере у него нет знакомых, к которым можно было бы пойти, похвалиться успехом, выпить, посидеть, поговорить…
День закончился, Воронцову, приехавшему в город ещё в темноте, казалось, что он и не начинался: вышел из дому — темно, вернулся домой — темно…
В гостинице, получив внизу ключ от номера, Воронцов купил в буфете пару бутылок пива, и отправился на лифте на свой этаж.
На десятом, в лифтовом холле, среди зелени, на мягком кожаном диване рядком сидели трое мужиков, похожих друг на друга, как братья, разве что один был постарше, а у другого топорщилась щеточка седеньких усов. Одеты они были очень просто, если не сказать, бедновато…
«Интересно, что им тут надо?», — проходя мимо, на ходу подумал Воронцов, помахивая ключом от номера: «А! Наверное, по делам к кому-нибудь из командировочных!». И тут же забыл про странноватых мужичков.
Вот и родная на ближайший месяц дверь, номер 10–32. Сергей вставил ключ в замок, и вдруг услышал за спиной:
— Э-э-э! Извините! Вы поселились в этом номере сегодня утром?
Воронцов обернулся. Перед ним стояли те самые, бедноватые, все трое.
— Ну я! — кивнул Сергей, открывая дверь: — А в чем дело?
— Вы позволите войти? У нас к вам разговор… — чуть потупясь, проговорил один из мужичков.
Воронцов засомневался было — он и суток не прожил в Питере, а у него уже столько визитеров! Но, повнимательнее оглядев гостей, решил, что в случае чего один справиться со всеми тремя, доходягами, и распахнул дверь в номер настежь:
— Прошу!
Мужички так же рядком, как школьники, уселись на застеленную кровать. Было в их облике что-то одинаковое, объединяющее. Помятость лиц? Красные от недосыпа глаза? Какая-то общая унылость? Нет, не это! И вдруг Воронцов понял! Страх! Они, все трое, чего-то жутко боялись, просто дурели от страха.
— Я вас слушаю! — сказал Воронцов, а у самого на душе заскреблись кошки. «Ох, и не нравятся мне незванные гости с такими вот глазами!», — подумал Сергей.
— Э-э-э! Еще раз извините нас, мы вас не знаем, но это, в принципе, к делу не относится! В этом номере жил наш друг, и он оставил тут…
— Ага! — перебил говорившего Воронцов, кивая: — Знаю! Одну вещь!
— Откуда вы знаете? — быстро и неприятно спросил крайний мужик, самый худой, и судя по всему, старший по возрасту.
Воронцов вздохнул:
— Мужики! Давайте так: я ничего не знаю, вещь эту вашу забрали ещё утром. Оповестите весь остальной Санкт-Петербург, что у меня в номере больше ничего нет…
Он осекся, увидев широко раскрывшиеся глаза своих гостей. Они, и без того напуганные, совсем позеленели, а усатый хватал ртом воздух.
— К-то… К-то забрал?! — просипели гости едва не хором.
— Да девушка такая… шикарная! Представилась Ириной, тоже сказала, что тут жил её друг, достала что-то из-за батареи, и ушла!
Пожилой и усатый метнулись к батареи, и принялись её ощупывать, а оставшийся на кровати человек только покачал головой:
— Все… Опоздали! Саша! Павлик! Да перестаньте вы! Ясно, что там ничего нет! Они нас опередили!
— Да что, черт возьми, происходит? — рявкнул Воронцов, и тут в дверь постучали. Пожилой подскочил к двери и задвинул шпингалет:
— Не открывайте! Ради всего святого!
Воронцов уставился на него, плохо понимая, свидетелем чего он сейчас является. Стук в дверь возобновился, послышался резкий мужской голос:
— Откройте немедленно! Это скорая психиатрическая помощь! В вашем номере находятся трое опасных для окружающих больных, сбежавших сегодня из лечебницы! Если вы сейчас не откроете, мы вызываем милицию и ломаем дверь!
Воронцов решительно шагнул к порогу. Вот все и прояснилось! Психи! А он-то думал!
Пожилой схватил Сергея за руку:
— Молодой человек! Мы — не больные! Это чудовищная ошибка! Они убьют нас! Не открывайте!
— Поздно, Владимир Михайлович! — оборвал его усатый: — Он все равно нам не поверит, а они сломают дверь, и будет ещё хуже! Прийдется сдаваться!
Воронцов, слегка напуганный соседством с тремя психами, поддержал усатого, стараясь говорить убедительно:
— Все будет хорошо! Вам никто не желает зла! Вас отвезут в больницу, вылечат…
— Да заткнитесь вы! — рявкнул вдруг пожилой, отстранил Сергея и сам отпер дверь. В номер вбежали несколько дюжих мужчин в белых халатах, со смирительными рубашками в руках.
Пока троицу психов пеленали в смирительные балахоны, рыжеватый, с аккуратной бородкой, врач, объяснял Воронцову:
— У этих троих очень редкий недуг, так называемая общая мания действия! До поступления к нам они даже не были знакомы, но, встретившись в больнице, неожиданно объединились, вообразив себя сотрудниками какой-то тайной организации, которая через мифических резидентов якобы передает им задания. От их рук едва не погиб больничный сторож — они вообразили, что он — агент враждебной разведки! Сегодня ночью они бежали из клиники, и вот, влекомые своей манией, попали сюда! Специалист сразу распознал бы в них больных, ну, а вы-то могли и поверить их бреду! Случай редкий, но не такой уж не реальный!
Воронцов покивал головой, проводил псих-бригаду до лифта, поблагодарил рыжего врача за чудесное избавление, вернулся в номер, закурил, и задумался…
Пусть даже эти трое и были ненормальными, хотя и отрицали это. Воронцов где-то читал, что ни один сумасшедший никогда не признается в собственном безумстве. Но они искали то же, что и утренняя гостья, а уж она-то точно не производила впечатления больной! И самое главное — она ДЕЙСТВМТЕЛЬНО забрала что-то, какой-то небольшой предмет, из-за батареи!
Около десяти, выкурив полпачки сигарет, выпив обе бутылки пива, но так и не успокоившись, Воронцов спустился в вестибюль гостиницы — купить чего-нибудь почитать. В спешке отъезда из Москвы он совершенно забыл прихватить с собой легкое развлекательное чтиво.
Огромный вестибюль «Гавани», устланный коврами, заставленный стеклянными будочками сувенирных, газетных, и прочих киосков, украшенный зеленью настоящих пальм в кадках, кишел народом.
Сергей потолкался у стойки бара, купил ещё пару пива, пакетик жареных фисташек, в ларьке напротив приобрел «АиФ», книжку Желязны «Создания света, создания тьмы», и уже собрался было возвращаться к себе, как вдруг его окликнули.
— Эй, господин Бука!
Сергей обернулся — сквозь толпу к нему решительной походкой, покачивая бедрами, шла утренняя Ирина, в короткой песцовой шубке, с букетом роз в руках, а за ней семенил невысокий, едва не на голову ниже девушки, невыразительный человечек в пальто.
— Что же вы не здороваетесь? — улыбнулась Воронцову Ирина: — Ах да! Я же забыла — вы плохо воспитаны! Но все-таки, все равно — здравствуйте! У нас к вам разговор, давайте присядем!
Воронцов, покрутив головой, послушно пошел за красавицей и её мелким спутникам к свободному дивану между парой разлапистых пальм. Уселись.
И в ту же секунду Сергей почувствовал с той стороны, где присел спутник Ирины, резкую, пронзительную боль в бедре, какая бывает от иглы шприца.
— Э-э… Вы… что?.. — только и смог выговорить Воронцов, чувствуя, как деревенеют губы. Руки и
