наложниц». По словам Марко, многие из них были родом из провинции Кунгурат в Афганистане, «где рождаются очень красивые и светлокожие люди; женщины здесь очень красивы и великолепно украшены». Движения их были чрезвычайно изящны, мягки, соблазнительны и привлекательны, наряды их манили взгляд, они носили головные уборы, с которых свешивались длинные мерцающие нити жемчуга, обрамлявшие лицо, а брови они подводили, рисуя длинные горизонтальные линии. Жемчужные головные уборы подчеркивали их взгляды, и их темные глаза даже во сне преследовали императора — или впечатлительного молодого венецианца.
Как и многое другое при монгольском дворе, процесс выбора наложниц, достойных служить хану, превратился в строгий ритуал. Каждый год, объясняет Марко, «великий хан посылает людей… отыскать для него самых красивых девушек по приметам, которые он им дает — четыреста, пятьсот или около того, каких они сочтут подходящими».
Собранные девушки представали перед «судьями, назначенными для этой цели, которые, рассмотрев и обсудив все части каждой в отдельности — то есть лицо, брови, рот, губы и другие члены — смотрят, насколько они гармоничны и пропорциональны телу, оценивая одних в шестнадцать карат, других в семнадцать, восемнадцать, двадцать». Только счастливицы, оцененные в двадцать карат или выше, отбирались для представления самому Хубилай-хану, подвергаясь при этом пристальному осмотру новых судей. В результате оставалось сорок девиц, оцененных в высочайшее число каратов, и, как выражается Марко, «избранных для его собственной комнаты».
Каждая из этих отборных девиц, прежде чем ее допускали на ложе Хубилай-хана, подвергалась окончательной проверке. По его указанию жены баронов, «старшие дамы дворца… клали их (девушек) с собой в постель, чтобы узнать, свежее ли у тех дыхание, чисты ли они, и спят ли тихо, без храпа, и нет ли у них где-либо неприятного запаха, и девственны ли они, и здоровы ли во всех отношениях».
Это описание, настолько откровенное, насколько решился дать Марко, понимали обычно в том смысле, что жены баронов занимались сексом с новенькими, чтобы совершить дефлорацию и обучить их искусству любви. Те, что проходили это самое интимное испытание и оказывались «хороши, и чисты, и здоровы во всех членах», посылались «служить владыке».
Каждые три дня шесть победительниц монгольского конкурса красоты посылались к Хубилай-хану «в комнаты, и на ложе, и для всех нужд, и великий хан поступал с ними, как ему угодно». Когда он заканчивал, усталых девушек уводили, и их заменяли следующие. «И так продолжается весь год, что каждые три дня и три ночи они сменяются, пока не пройдут все сто, и потом начинается новый круг».
Во время оргий никто не смел тревожить Хубилай-хана, кроме молодых наложниц. «Если владыке нужно что-то еще, еда, питье или иное, девушки, служащие ему в комнатах, передают в другую комнату, что должно приготовить, и это немедленно подается. И так владыке не прислуживает никто, кроме тех девушек». Между тем девушки, оцененные в меньшее количество карат, помогали женской прислуге, учились шитью, выделыванию перчаток и другой «благородной работе».
Хубилай-хан делился избытком женщин, обученных домашней работе, со своими баронами, заслуживая тем их доброжелательство и укрепляя верность вассалов.
«Когда кто-либо из знатных ищет себе жен, великий хан отдает ему одну из них с богатым приданым и так находит для каждой знатного
Марко сознавал, что подобный обычай требует немалых уступок со стороны подданных Хубилай- хана, которые находили оправдание утрате дочерей в непреодолимом движении планет. «И никто из мужчин означенной провинции не обижен, что великий хан забирает у них дочерей? — вопрошает Марко. — Ни в коем случае». Для женщины, вырванной из родных мест, чтобы обслуживать сексуальные потребности хана, это было не позором, а формой царственного признания. «Они почитают это великой заслугой и честью и очень рады, что имеют миловидную дочь, которую он удостоил принять, потому что, говорят они, «если дочь родилась под счастливой планетой и со счастливой судьбой, владыка лучше удовлетворит ее и найдет ей хорошего мужа, чего мы не сумели бы сделать»».
Хубилай-хан полагал, что, плодя множество наследников, выполняет волю небес. Согласно подсчетам Марко, Хубилай-хан зачал двадцать два сына от четырех жен и двадцать пять сыновей от наложниц. (Многочисленные дочери не заслуживали внимания.) По словам дипломатичного венецианца, все наследники мужского пола обладали отвагой и мудростью их отца. И каждый хотел стать следующим «великим ханом». Ожидалось, что трон унаследует старший из выживших сыновей Хубилай-хана, Чингин. Он отличался в искусстве наездника и в учености и пользовался популярностью у всех, кроме прямых соперников. В доверенной ему сложной деятельности по сбору налогов он строго противостоял коррупции, но щедро помогал семьям, пострадавшим от природных бедствий, таких как засуха или паводок. Он стал бы достойным наследником своего отца — если бы выжил.
По словам персидского историка Вассафа, «когда Хуби-лай-хан приблизился к седьмому десятку лет, он пожелал возвести… Чингина в положение своего представителя и при жизни объявить его преемником и для того созвал совет своих вождей». Как и следовало ожидать, другие ханы заявили, что этот замысел противоречит установленному самим Хубилай-ханом закону: Чингин не мог быть избран «великим ханом» при жизни отца — однако они поклялись поддержать его после смерти Хубилая. Но тут Чингин внезапно умер в возрасте сорока трех лет, и развязалась битва за наследство.
Сын Чингина был дисквалифицирован за «косоглазие» — что, возможно, означало, что у него было слабое зрение. Второй сын постоянно хворал и был исключен из кандидатов. Оставался Темур, которого воспитывали как наследника титула «великого хана», когда при дворе появился Марко Поло. Многочисленные соперники угрожали затруднить ему восхождение к власти, и все более реальной становилась возможность, что после смерти Хубилая мятежи разорвут монгольскую империю на части. Молодому Марко казалось, что это время никогда не наступит.
Однако даже Хубилай-хан был смертен.
Глава 8
НА СЛУЖБЕ У ХАНА
В напеве влаги и пещер какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья меж вечных льдов и влажных сфер.
Центром власти Хубилай-хана был «великий город, именуемый Камбулак», где хан проводил зиму. В его империи это было нововведением. Еще с 1220 годов монголы под властью Чингисхана считали своей столицей расположенный в монгольской степи Каракорум. Позднее Хубилай решил перенести центр власти к югу, словно подчеркивая власть монголов над Китаем.
Надзор за строительством Камбулака Хубилай-хан поручил архитектору-мусульманину, хотя сам город призван был продемонстрировать китайцам, что династия Хубилая вдохновляется их традициями. Работы начались в 1267 году. Несколько лет спустя город имел одиннадцать ворот, охраняемых внушительными трехэтажными башнями, служившими обзорными площадками.
В разноязыкой монгольской империи столица была известна под различными именами. Китайцы называли ее Та-ту— «Великой столицей». Тюрки знали город как Ханбалык (в передаче Марко Поло— Камбулак), «Город хана». Монголы же, адаптировав китайское название, называли его Дайду. Ныне этот город известен как Бейцзин (Пекин).
Ко времени прибытия Марко восточная часть нового города была отведена под изучение астрономии, которая особенно привлекала Хубилай-хана с его широкими взглядами на мир. Хубилай, вдохновленный славой персидского астрономического центра в азербайджанском Мараге, известном открытиями небесных тел и сложнейшими инструментами для небесных наблюдений, давно мечтал о собственной обсерватории.
Для воплощения своей мечты Хубилай послал за знаменитым персидским астрономом Джамаль-ад-
