Монголов поразила невероятная живучесть пленников. Только после тщательного обыска монголы поняли, какое защитное средство помогает японцам остаться в живых после множества ударов мечом в шею и по конечностям. «Так случалось добродетелью драгоценных камней, которые были при них. Потому что эти пленники, казавшиеся чудом всему татарскому войску, были раздеты донага и обысканы, и на каждом нашли камень, зашитый в правую руку, между мясом и кожей, так что не виден он был снаружи. И в этом камне были такие чары и такая добродетель, что, пока камни оставались при них, их нельзя было убить железом». Едва бароны обнаружили это препятствие, пленников казнили иным способом. «Их убили палицами, и они сразу умерли. По смерти их камни достали у них из рук, как я вам говорил, и ценили очень дорого». Обычай зашивать под кожу камни, а то и драгоценные металлы, подобные золоту, для защиты в сражении, хотя и неизвестный монгольским баронам, был широко распространен в Азии.
Легкость победы монголов оказалась обманчивой. Бароны Хубилай-хана, вопреки своей высокой репутации, пали жертвой мелких раздоров и ревности, «и один ничего не делал для другого». После двух месяцев жестоких споров вторжение, от которого Хубилай-«хан ожидал прославившей монголов эффективности, зашло в тупик.
В середине августа в противостояние вмешались стихии, притом таким образом, что японцы вполне могли счесть это божественным вмешательством. Пока монгольские военачальники спорили между собой, в океане собирался тайфун. Марко отмечает, что подобные бури могли причинить «большой вред тому острову». На сей раз он ничуть не преувеличивал: тот шторм изменил ход истории Азии. Японцы дали ему имя «камикадзе» — божественный ветер.
Тайфуны, или тропические циклоны— это сильные бури в области низкого давления, захватывающие в конце лета и в начале осени западные части Тихого океана. Шторм собирается, когда верхние слои воды нагреваются выше 80 градусов по Фаренгейту. При такой температуре морская вода испаряется и поглощается атмосферой. Когда теплый влажный воздух образует гигантский столб, давление под ним падает, создавая нисходящие воздушные потоки, которые и вызывают шторм.
В разных частях земного шара ураганы движутся по-разному. В северном полушарии вращение Земли закручивает их против часовой стрелки. В южном полушарии они движутся по часовой стрелке. Влияние Земли на вращение ветров известно как «Сила Кориолиса», и именно она погубила гордый флот Хубилай-хана. Сила Кориолиса медленно возрастает с удалением от экватора. Чтобы вызвать хотя бы небольшой циклон или ураган, область низкого давления должна отстоять более чем на 5 градусов широты на север или на юг от экватора. Поэтому в экваториальных областях циклоны образуются редко.
Формирующийся циклон может оказаться и слабым, и мощным — разница в скорости и направлении ветров в верхних и нижних слоях атмосферы создает или разрушает его. При одинаковой скорости ветров теплое внутреннее ядро зарождающегося шторма остается неподвижным, но ветровой сдвиг может опрокинуть воздушный столб или сорвать его вершину в одном направлении, а нижнюю часть — в другом. При определенных условиях циклон обретает ревущую, вздымающую волны, чудовищную жизнь.
В окружающих Японию водах подобные бури не редкость: в сущности, тайфуны — одно из самых частых стихийных бедствий, поражающих Японию.
В середине августа внезапно нагрянул тайфун. Моряки с кораблей Хубилай-хана заметили явный, примерно на три фута, подъем уровня воды, происходящий регулярно каждые десять секунд. Однако признаков шторма не было, небо оставалось чистым, ветер слабым, и только волны, все более высокие и частые, предвещали беду.
На следующий день колебания воды достигли девяти футов. Через три дня после появления зловещей зыби можно было заметить первые явные признаки шторма. Волны становились все выше и чаще, а небо понемногу заполняли перистые облака. Опытный моряк понял бы, что надвигается циклон, и принял меры предосторожности, но монголы не знали, что делать в подобных случаях, хотя заметили грозные признаки. За несколько часов ветер еще сильнее поднял волны, небо заметно потемнело. На море появились барашки, по поверхности воды протянулись полосы пены. Ветер достигал уже тридцати или сорока узлов, трудно было даже просто стоять на открытом месте. Тучи спустились ниже, потемнели, ветер усилился до шестидесяти узлов, ломая ветки и унося незакрепленные предметы, предвещая приближение мощного тайфуна. Волны разбивались о берег с необычайной силой, уничтожая все преграды на своем пути. Море начало затоплять низкие берега. Но шторм еще не развернулся в полную мощь.
Почти через четыре дня после появления зыби скорость ветра приблизилась к ста милям в час — более восьмидесяти узлов, — а непрестанный дождь слился в сплошные колючие нити. Вздыбившееся море достигло высшей полосы прилива. Никто не мог бы выстоять на берегу без опоры — даже если бы решился на такое. Ветер с корнем выворачивал деревья и нес их по воздуху. На море он срывал гребни волн, и белые брызги затянули кипящую поверхность воды. По мере приближения «глаза урагана» горизонтальные струи дождя становились все гуще. Вода поднималась, скорость ветра превысила девяносто узлов. О береговые скалы грохотали пятнадцатифутовые валы. Когда надвинулся «глаз», ветер стал ослабевать, поначалу незначительно, но затем и вовсе стих. Небо прояснилось, и казалось, что еще минуту назад бушевавший шторм выдохся. Воздух стал теплым и влажным, противоестественно спокойным. Показалось солнце, блеснуло в белых облаках, стеной окруживших «глаз урагана». Но это было обманное спокойствие. А потом, так же незаметно, ветер усилился, стены облаков стали смыкаться, знаменуя возвращение ужасного шторма.
Те, кого застиг тайфун, вряд ли заметили, когда он стал понемногу ослабевать. Через полдня после прохождения «глаза урагана» ветер, все еще превышающий сорок узлов, понемногу ослабел, а океан, недавно грозивший целиком захлестнуть землю, вернулся в свои пределы.
Через день после прохождения «глаза» в облаках появились разрывы, а вода отступила от суши, обнажая причиненные опустошения. Маленькие барашки и тяжелые волны все еще играли на улегшейся глади воды. Еще несколько часов — и перистые облака рассеялись, солнце заблистало ярче прежнего. Но ветер нес запахи гниющих водорослей, вырванных с морского дна, и раздувшихся плавающих тел.
Цикл тайфуна закончился, а где-то в западной части Тихого океана назревал новый тайфун.
Ветер дул так долго и сильно, говорит Марко, что «большая часть войска великого хана не смогла его вынести и… ушла». И другие монголы скоро решили, что надо спасаться от тайфуна. «Если бы они не ушли, — объясняет Марко, — все корабли были бы разбиты». Они и думать забыли о завоевании. «Все они взошли на свои корабли, и покинули остров, и вышли в море, так что никто из них не остался на земле». Они были в четырех милях от Чипингу, когда «ветер стал усиливаться, а число кораблей было так велико, что много их разбилось друг о друга; но корабли, которые не разбились о другие, рассеялись по морю, спасаясь от крушения».
Некоторые искали спасения «на других островах, не столь больших и необитаемых», но «ветер погнал их туда и разбил о те острова, до которых многие из потерпевших крушение добрались вплавь и на кусках досок». А вот «другие, кто не смог добраться до острова, погибли».
«Камикадзе» сделал свое дело, уничтожив монгольский флот и покончив с дерзкими замыслами Хубилай-хана.
Через несколько дней, «когда ярость ветра и штормового моря улеглась», монгольские военачальники предприняли широкомасштабную операцию по спасению «всех людей с положением, а именно начальников сотен, тысяч и десятков тысяч». Не всех удалось спасти, «так много их было», и «после этого они отплыли и направились к дому».
Те из выживших, кто нашел спасение на островах (Марко утверждает, будто их было тридцать тысяч душ, но в действительности в несколько раз меньше), поняли, что покинуты своим войском и что им предстоит жестокое испытание. «Когда они увидели себя на том острове в опасности и так близко к Чипингу, они считали себя погибшими, не имея съестных припасов или имея самую малость, ни оружия, ни хорошего плана, и были в великой досаде, потому что, спасшись от бури, оказались в не меньшей опасности, не могли покинуть остров и добраться до безопасной гавани, потому что корабли их были поломаны и разбиты». Их отчаяние усилилось, когда «уцелевшие корабли ушли, оставив их без помощи, с великой поспешностью направляясь в свою страну, и не думали повернуть к товарищам, чтобы помочь им». Оставшиеся на острове «почитали себя мертвыми, потому что не видели способа спастись».
Япония ликовала: император и его подданные осознали, что Божественный ветер уничтожил врагов. Они восприняли это событие как доказательство, что народ останется свободным и власть императора не поколеблется.
