стекались купцы со всего света, и особенно с Востока.
За время, что они провели в Константинополе, город еще глубже погряз в долгах. Балдуин II, последний в ряду латинских императоров, вынужден был продавать Венеции свои драгоценности, чтобы расплатиться и удержать зыбкую власть. Дошло до того, что он заложил реликвию, считавшуюся терновым венцом Христа, венецианским банкам, охотно принявшим ее в залог. Даже сына он заложил венецианцам. В конце концов на помощь Балдуину пришел король Франции Людовик IX, между тем как его соперник Михаил Палеолог, происходивший из прежней династии греческих императоров, вступил в союз с Гёнуей с целью вырвать Константинополь из жадных лап Венеции. Неспокойная политическая обстановка вызывала уличные волнения и столкновения между венецианцами, генуэзцами, греками и другими группами населения, недружно сосуществовавшими в городе.
Никколо и Маттео Поло решились бежать из неспокойного города в Солдайю (известную ныне как Судак), где семья Поло также держала торговый форпост. Из этой скальной крепости на Крымском полуострове открывается широкий вид на Черное море. (Кстати, название «Черное» было новшеством во времена Поло. До тех пор этот огромный внутренний водоем был известен всем, бороздившим его воды, просто как «Море».) То немногое, что известно о пребывании братьев Поло в Солдайе, предполагает, что они там не преуспели.
Ранние сообщения показывают, что братья только и мечтали вернуться домой в Венецию, но дорога была слишком ненадежна. Сухопутные пути сторожили разбойники, на воде пираты грабили всякий попавшийся им на глаза корабль. При таких обстоятельствах братья не могли надеяться на скорое возвращение в Венецию.
Путешествия и торговые сношения с Востоком были тогда безопаснее по довольно невероятной причине: благодаря монголам, покорившим большую часть Азии и немалую часть Европы до восточного побережья Дуная. (Монголов иногда называют «татарами», однако в действительности татары были лишь одним из племен Монгольской империи. Первыми монголов и другие племена, совершавшие набеги с востока, назвали этим именем русские, европейцы же последовали их примеру.)
Как бы их ни называли, монголов считали исчадьями сатаны, самым беззаконным, жестоким и грешным народом на лике земли. В 1260 году папа Александр IV издал папскую буллу «Clamat in auribus» (латинское название дается по первым словам), предупреждая христиан о монгольской угрозе. «В ушах у каждого кольца, и да внемлют все, кто не впал в душевную глухоту, ужасный трубный глас темной угрозы, каковой, согласно с ходом событий, предвещает с несомненностью звуки войны и всеобщей гибели от небесного гнева, орудием которого стали бесчеловечные татары, поднявшиеся словно из тайных пределов ада, чтобы подавлять и сокрушать землю». Далее папа говорит о Монгольской империи как о «неуклонной опасности, близящейся на глазах».
Пока папа проклинал монгольскую угрозу, объект его ненависти преобразился. Стремление Чингисхана к бесконечному расширению империи сменилось относительно устойчивым режимом под властью его просвещенного и своеобычного внука, Хубилай-хана.
«Хубилай не был варваром», — замечает венецианский историк Альвисе Дзорци. Скорее, он был «монархом, стремящимся к высоким стандартам правления, преданным учености и для этих целей применяющим самые эффективные средства», что означает, что он «постоянно искал лучших путей в управлении государством и полагался на духовный авторитет, служивший ему лучше, чем насилие».
Самым сильным оружием Хубилая стали не меч и не копье, не огонь или яд, но торговля с миром за пределами империи. В самом деле, монголам, чтобы выжить при новом, установленном ими порядке, необходимы были европейские, персидские и арабские товары. Для получения их они вновь открыли ряд торговых путей, которые позднее — в XIX веке — назовут «Шелковым путем». Шелковый путь, или древняя сеть торговых маршрутов, получивших это причудливое имя, поставлял не только шелк. По нему шли самые разнообразные товары: драгоценные камни, ткани, пряности, драгоценные металлы, оружие — а также идеи и религии. Им пользовались буддийские монахи и христианские миссионеры, венецианские, генуэзские и арабские купцы. Чтобы обеспечить такой обмен идеями и товарами, Чингисхан водворил в своем непокорном царстве «Pax Mongolica», достигнутый ценой жесточайших репрессий. Для Дзорци «монгольский мир» был «миром дымящихся руин». Однако прямым следствием монгольской тирании стала безопасность Шелкового пути для торговцев. По словам одного из путешественников, «молодая женщина могла пройти по нему, неся на голове золотой поднос и ничего не опасаясь». Для купцов, подобных Поло, было вполне безопасно углубиться по этому пути в сердце Азии и Монгольской империи.
Монголы и венецианцы «обживали» мир: венецианцы — пересекая моря на своих судах, монголы на суше — создав Шелковый путь.
В этом мире удивительным образом перемешивались идеи и товары, а империи процветали.
Никколо и Маттео Поло двигались на восток по северному ответвлению Шелкового пути, углубляясь все дальше в Монгольскую империю. В своей книге Марко мало упоминает подробности путешествия, предпринятого его отцом и дядей, однако вероятно, что они путешествовали верхом и на повозках.
Пересекая область, ставшую ныне Ираком, передает Марко, его отец и дядя вступили во владения Барка-хана — еще одного из многочисленных внуков Чингисхана, — «имевшего репутацию одного из самых либеральных и цивилизованных государей Монгольской империи». Барка, иногда называемый Западным Ханом, принял их с «великим почетом», каковой был вознагражден. «Двое братьев подарили ему, видя, что они ему по нраву, все драгоценные камни, привезенные ими из Константинополя», — говорит Марко. Не желая уступить гостям в щедрости, Барка «повелел выплатить им вдвое больше того, что стоили камни». Венецианские купцы обрели в Монгольской империи безопасную пристань.
Во владениях Барка братья, вероятно, не забывали о своей выгоде: пополняли запасы камней, монет и тканей, чтобы выгодно торговать с другими купцами. Их можно уподобить разъездной лавке, готовой на любую сделку, лишь бы она была прибыльной. Марко часто упоминает различные виды тканей: муслин, дамаст и, конечно, шелк, потому допустимо предположение, что его отец и дядя вели оживленную торговлю с другими торговцами — мусульманами, евреями и европейцами, особенно с генуэзцами, которых в Азии было больше, чем венецианцев. Возможно, они немного занимались и работорговлей, и вернулись домой со слугой-арабом.
Спустя год братья были сыты монгольским гостеприимством и захотели вернуться домой, но Барка к тому времени был занят гражданской войной с еще одним внуком Чингисхана — Хулагу, правившим восточными землями. «В свирепой и кровопролитной битве, — говорит Марко, — Хулагу одержал победу, вследствие чего дороги почитались небезопасными и братья не могли вернуться прежним путем». Им сказали, что самый безопасный путь до Константинополя в военное время — по границе земель Барка- хана, и, избрав этот путь, они встретились со значительными трудностями. Они вышли в пустыню, «протянувшуюся на семнадцать дней пути, где они не находили ни селения, ни замка, ни прочного жилья, а только монголов с их стадами, живущих в шатрах на равнине».
Здесь они познакомились с круглыми «юртами» — войлочными палатками, в которых жили монголы, — и с «кумысом», перебродившим кобыльим молоком. Кумыс имеет резкий кислый вкус, и поначалу он внушал братьям отвращение. (Когда они соглашались его попробовать, монголы, угощавшие их, дергали их за уши, чтобы убедиться, что напиток проглочен.) Привыкая к новым обычаям, братья переняли и отвращение монголов к мытью. Правда, и венецианцы в те времена редко мылись, но запах монголов, у которых был недостаток воды, к тому же живших рядом со скотом, внушал обычному европейцу, оказавшемуся в их среде, глубокое отвращение. Со временем Поло преодолели свое отвращение и освоились с грубыми привычками хозяев. Более того, они научились говорить с монголами, и знание языка еще более, чем питье кумыса, связало купцов с местными жителями.
Братья Поло добрались до Бухары (ныне территория Узбекистана). Бухара от IX до XIII века была столицей нескольких империй. Бухара и ее разноязыкое население гостеприимно встретили Поло: город издавна был перекрестком дорог с востока и запада, в нем велась торговля шелками, фарфором, пряностями, слоновой костью и коврами. Однако за стенами Бухары царил хаос. Война между разными племенами преградила этот участок Шелкового пути, и Поло с отчаянием поняли, что их не ждет скорое возвращение домой. Марко скупо отмечает: «Не имея возможности двинуться дальше, они провели там три года». Эта задержка переменила их судьбу.
Во время затянувшегося пребывания в Бухаре Никколо и Маттео познакомились с «видным и весьма одаренным лицом». Как выяснилось, то был посол Хулагу, направлявшийся на восток, к Хубилай-хану,
