фальсифицировать признание?
Я перевел Викорну, и он взялся ответить сам:
— Вспомните, господа, что ваше правительство заявило по поводу опасности со стороны исламских фанатиков в Таиланде. И как это отразилось на потоке туристов в нашу страну. Ситуация еще больше усложнилась бы, стань всем известно о зверствах террористов в самом Бангкоке. Не в моей компетенции решать такие вещи — здесь нужен иной уровень, вплоть до министра обороны.
Хадсон вздохнул:
— Хотите сказать, что вам дали указание сочинить легенду?
— Да. Другого ждать не приходилось. Все дело держалось на показаниях шлюхи.
Пауза.
— Это все, что у вас есть?
— Еще нож. Орудие убийства.
У Брайтона отвалилась челюсть, зато Хадсон лишь слегка растянул губы:
— Хорошо. Мы как раз собирались об этом спросить. Он у вас с собой?
— В холодильнике. — Чанья принесла тщательно упакованный в пластиковый пакет нож. Хадсон поднес его к свету и, как мне показалось, сдерживая улыбку, передал Брайту. Тот покачал головой и вернул пакет.
— Все равно не верю. Ну нашли несколько прилипших к лезвию курчавых черных волосков. Что это доказывает?
Хадсон повернулся к Чанье:
— Продолжайте.
— Митч сражался с большой отвагой. И даже в какой-то момент сумел отнять у них нож.
— Неужели?
— Да. И когда один из них попытался его отобрать, он отсек у бородатого два пальца. Только после этого нападавшие вновь овладели ножом.
Улыбка исчезла с лица Хадсона. Он иначе посмотрел на Чанью:
— Пальцы, разумеется, сохранили? Случайно, не в холодильнике?
Девушка встала из-за стола и вскоре вернулась с другим пластиковым пакетом. Брайт пытался понять, что у начальника на уме, но тот сохранял непроницаемый вид и, бросив взгляд на замороженные пальцы, отдал пакет подчиненному.
— Мы отправили нож и пальцы в лабораторию, и там подтвердили, что отпечатки на лезвии оставлены именно этими пальцами.
— Нисколько в этом не сомневался.
— Хорошо, — снова встрепенулся Брайт, — пусть они обнаружили отпечатки пальцев и несколько волосков черной бороды. И что из того?
На этот раз Хадсону оказалось достаточно просто посмотреть на подчиненного. События приняли неожиданный оборот, и Брайт уже не упорствовал в своем цинизме. Закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Действуй, умник, только не оступись, иначе тебя закопают.
Хадсон поднялся и дал мне знак следовать за ним в бар.
— Пожалуйста, попросите полковника присоединиться к нам, — прошептал он.
Я поманил Викорна, который в этот момент наливал себе очередной стакан виски. Полковник подошел и, перегнувшись вперед, отставил назад корму (проклятый радикулит).
— Задайте боссу один-единственный вопрос. Если бы ему пришлось поставить на то, что содержащаяся в этих пальцах и волосах ДНК соответствует образцу, который имеется в базе данных ЦРУ и принадлежит известному террористу, возможно, недавно умершему, сколько он не пожалел бы? Это на тот случай, если бы я открыл тотализатор.
— Три миллиона долларов, монетка к монетке, — оживился Викорн, забывая про боль в спине. — Спорим?
— Нет, — процедил цэрэушник. — У нас не хватит наличности. Тем более нет желания ставить на явный проигрыш. — Он неожиданно дружески мне кивнул.
— Что собираетесь делать со своим коллегой? — спросил я как можно вежливее.
Хадсон не ответил, только слегка изменилось выражение его лица. Я не специалист в шифровальном деле, но мне показалось, что его мимику можно перевести на разговорный язык следующим образом: «Брайт ведь тоже не горит желанием всю оставшуюся жизнь бегать по заданиям».
Я вполголоса продолжал:
— Видеопленка может помочь?
Истинный профессионал, он моментально понял, что я имел в виду, и покачал головой:
— Придержите про запас.
— Но как парень выкладывается на финишной прямой! — заметил я, все еще под впечатлением оттого, насколько глубоко разбирается мать в мужских страстях.
Губы Хадсона растянулись в едва заметной улыбке, но корпоративная дисциплина заставила его посерьезнеть.
— Она определила с одного взгляда?
У меня возникло ощущение, что американец еще вернется.
— Что ж, — продолжал он громче, кивнув Брайту, чтобы тот поднимался, — мы определенно не имеем права игнорировать такую улику. Тем более что американское правительство не хотело бы, чтобы Таиланд понес экономический ущерб, если подобные сведения станут широко известны. — Взгляд в сторону Брайта. — Откровенно говоря, для решения данной проблемы потребуется известное время. Дело будут обсуждать наверху, подключат министерство национальной безопасности, доложат объединенному комитету начальников штабов, может быть, самому президенту. Не сомневаюсь, что все заинтересованные организации удостоят его вниманием. — Он улыбнулся. — Надеюсь, благожелательным.
Брайт глубокомысленно кивнул — видимо, быстро сообразил, что к чему, и моментально перестроился. Пожал Чанье руку, назвал ее и мать «мэм» и, направляясь к двери, всячески демонстрировал учтивость и даже приязнь.
Когда они ушли, я набросился на Викорна:
— Вы обвинили мусульман. Это может вызвать войну.
Полковник мотнул головой:
— Когда ты наконец повзрослеешь, Сончай? Я принял во внимание твое чувствительное сердечко и кивнул в сторону индонезийцев. Можешь быть доволен, твои новые друзья из Сонгай-Колока окажутся совершенно ни причем.
Я позвонил Мустафе и стал объяснять, что к чему.
— Но он все-таки обвинил мусульман, — бросил тот и повесил трубку.
ГЛАВА 30
На тот случай, если ты еще не понял, фаранг, объясняю: здесь кончается основной сюжет повествования (тот, что связан с придуманной версией гибели Митча Тернера). Однако не стоит расстраиваться — впереди еще кода.[47]
Викорн, конечно, не рассчитывал, что в его небылицу поверят, но мы знали специфику работы разведок. Верить — удел мальчиков из церковного хора. В нашем же случае (явно) требовалось нечто пикантное для отвлечения внимания — не дающее возможности сделать вполне конкретные выводы, но в то же время могущее послужить трамплином для продвижения по службе. Не мне тебе рассказывать, фаранг. Ведь это ты придумал правила игры. Я был спокоен за Чанью: лет двадцать, пока в Америке будут перемалывать, что к чему, ей ничего не грозит. Ну не молодец ли Викорн? Иногда он поражает до глубины души.
За этим не последовало никаких событий, зато я был пленен домашней атмосферой, которая благодаря Хадсону и Брайту установилась в клубе.
