– Нет!
Армия выдохнула, прошлась по комнате и села у окна на лавку. Любава осторожно присела на расстоянии.
– Тварь ты поганая, – уже беззлобно заметила Армия.
– И сучка бездетная, – добавила Любава.
– Ну вот что, Любава, ты меня знаешь, я что обещаю – всегда выполняю. Если привезешь сюда еще кого по этому делу, я тебя пристрелю. Отведу в лес и пристрелю. Остальное волки доделают. Хочешь так подохнуть?
– Пристрели меня, Армия, мать наша...
* * *
В доме у Северины темно. Дверь не заперта. Армия затопала в коридоре, зашумела.
– Чего дверь не закрываешь? Почему темно?
– Сплю я, – отозвалась с печки Северина.
– Спит она... – Армия зажгла свет и подошла к печке.
Ее голова оказалась как раз рядом с головой девочки. Северина положила подбородок на руки и смотрела на тетку Армию горящими глазами. Ее лихорадило, а глаза сияли.
– Нельзя так, – укоризненно сказала Армия. – Нельзя делать все, о чем тебя просят. Ты ж не дура, зачем откликаешься каждому?
Северина задумалась, потом неуверенно сказала:
– Мне, наверное, интересно, как все устроено...
– Интересно ей! – повысила голос Армия. – Сколько раз говорено, что ты хорониться должна! Вот вырастешь, паспорт поимеешь, иди на все четыре стороны, расстилайся половицей под любой сапог. А пока – сиди тихо и не высовывайся! Севка, – перешла она на доверительный тон, – ты не можешь решать такое, не божеское это дело. Нельзя эту тяжесть на душу брать – не отмолишься ведь.
– Тетка Армия, – прищурилась Северина, – ты всегда говорила, что религия – опий для народа.
– Религия – ерунда! Твоя же душа тебе покоя не даст! Интересно ей, видите ли!.. – Армия прошлась по комнате.
– Все нормально. Я заговор сказала, чтобы пустоты не образовалось, – тихо ответила на это Северина.
– Тьфу – твой заговор! – рассердилась тетка Армия. – Как бабка дремучая рассуждаешь!
– Ничего не тьфу! – рассердилась и Северина. – Заговор важный, мне его мама сказала, чтобы пустоты не образовалось, когда человек нерожденный исчезает. Потому что пустота может все в себя засосать. И не будет тогда ни людей, ни зверей, ни земли самой не будет!
Тетка Армия подошла к печке, приблизила свое лицо к лицу девочки:
– Севка, твоя мать хоть и была акушерка, но не умела делать того, что ты умеешь.
– А чего я умею? Армия, я снегиря замерзшего нашла. Помнишь, в фильме «Морозко»? Настенька взяла птичку заледеневшую, погрела ее в руках, птичка и ожила.
– И что?.. – спросила Армия.
– Я когда этот фильм увидела, мне пять лет было. Я сильно захотела всех оживлять... Сильно-сильно! – Северина замолчала.
– И что? – повысила голос Армия.
– Ничего! Не ожил снегирь. Я его в ладонях долго держала, а он мертвый остался.
– Слава богу, не допустил! – громко объявила Армия и первый раз на глазах Северины показательно перекрестилась. – Знаешь, Севка, ты уж о мертвых-то не радей, не твоя это территория. У мертвых свои законы, думай о живых. Что за заговор такой, говори.
– Зачем тебе? – напряглась Северина.
– На всякий случай. Глядишь, уверую.
Северина приподнимает голову с настороженным серьезным лицом и шепчет:
– Ни зверь не родись, человек не родись, ангелом не возвысь, чертом не определись, умри-воскресни!
Тетка Армия протягивает руку, гладит девочку по голове, потом прижимает ее голову к подушке.
– Спи, спасительница ты наша.
* * *
В прихожей он с порога сразу сел на удобно стоявшую у двери тумбочку. Осмотрелся. Пахло, как всегда в квартире отца, чем-то странным – то ли сандаловыми палочками, то ли лекарствами. Феликс наклонился снять обувь и влип взглядом в грязный след на полу. Чуть дальше – еще один. Кто-то с большим размером обуви оставил на паркете совсем недавно подтаявшие остатки грязного снега. Феликс прислушался: тихая возня в кухне – шуршат пакеты. Он не стал разуваться и на цыпочках прошел по коридору. Заглянул в комнату. На кресле валялось брошенное мужское пальто, поверх него – мохеровый шарф. Дойдя до кухонного проема – аркой, Феликс несколько секунд рассматривал высокого мужчину с густой шевелюрой, который стоял у подоконника и изучал коммунальные платежки – Феликс узнал пакет, в котором отец их хранил. Не поворачиваясь, мужчина спокойно предложил:
– Проходите, не стесняйтесь. Я здесь по службе.
И, развернувшись, выставил перед собой в ладони удостоверение. Феликс послушно шагнул в кухню и даже успел захватить смазанным взглядом кое-какие надписи типа «...государственной безопасности... отдел № ...» до того, как незнакомец с громким звуком захлопнул свое удостоверение.
– Феликс Мамонтов ваш отец, если не ошибаюсь?
– Да... Мы одноимёнцы и однофамильцы... – растерянно объяснил Феликс. – А как вы вошли?
– Служба, – лаконично объяснил незнакомец.
– Извините, я могу еще раз посмотреть на ваше удостоверение? – решился Феликс. – Я не успел прочесть имя.
– Алексей, – с готовностью доложил посетитель, не собираясь ничего показывать. – Вы располагайтесь, я здесь надолго. За день не управлюсь.
Он выдвинул ящик кухонного стола, вернул на место пакет с платежками и сосредоточенно стал изучать содержимое следующего ящика. Когда этот... Алексей достал маленький фотоаппарат и стал фотографировать вилки-ложки и ножи в этом ящике, Феликс обнаружил в себе гнетущее чувство тревоги и раздражения. И попросил назвать номер телефона, по которому ему смогут подтвердить полномочия присутствующего.
– А разве вам отец не оставил номерочек? – насмешливо поинтересовался посетитель.
Феликс решительно прошел в большую комнату к телефону и набрал ноль-два. Слушая долгие гудки, он не заметил, как незваный гость подошел сзади и нажал кнопку на аппарате. Феликс резко повернулся. Мужчина с силой выдернул у него из руки трубку и положил ее на телефон.
– Вы какой-то дикий, Феликс Феликсович, – участливо сказал он. – Хотите испортить мне работу приходом участкового? Или вообще решили вызвать опергруппу на ограбление? Неужели вам папаша не оставил номер телефона? – И вдруг крикнул громко и визгливо: – Сидеть!
Феликс от неожиданности дрогнул в коленках и после толчка в грудь плюхнулся в кресло позади себя. Переждав несколько сильных ударов сердца, он медленно поднял голову, но почему-то при этом закрыл глаза – мысль встретить наглый холодный взгляд посетителя была невыносимой. Раздался странный шум, как будто резко отодвинули второе кресло. Когда Феликс все же открыл глаза, он никого не увидел, пока не опустил голову вниз. Мужчина лежал перед ним на полу с неудобно вывернутой шеей. Падая, он свалился мимо кресла. Феликс замер и просидел неподвижно над телом так долго, что затекла спина. Тогда он наклонился и вытащил из внутреннего кармана пиджака удостоверение. Изучил его. Вернул на место. Решился и внимательно рассмотрел открытые глаза валяющегося капитана службы безопасности. Глаза очень напоминали рыбьи из ухи – ни зрачка, ни радужной оболочки не было видно, сплошной белесый отек.
