ног. Две плотно прижатые друг к другу коленки, на них – ладони со вспученными старческими венами. Феликс поднял глаза.
– Ты ведешь за мной слежку?
– Иногда. После твоих проблем с закупкой в Польше подержанных иномарок я прошу своих бывших коллег... Короче, у меня сохранились кое-какие связи... – Отец замялся, но потом выпрямился и открыто посмотрел в глаза сыну. – Это не то, что ты думаешь. Меня интересует только возможность твоего размножения.
– Возможность чего?.. – не поверил своим ушам Феликс.
– Ты должен быть очень осторожен при решении завести ребенка. Для этого я тебя и позвал. Ты должен знать о последствиях.
Феликс положил свою ладонь поверх ладони отца.
– Я не намерен в ближайшее время, как это... размножаться. Я не готов стать отцом. Может, это тебя успокоит, и мы пойдем в кафе выпить кофе с коньяком?
– Нет ближайшего или отдаленного времени для рождения ребенка. Есть только факт наличия у тебя дееспособной спермы.
Феликс убрал руку, а отец сжал свои ладони в кулаки, запрятав внутрь большие пальцы.
– Когда тебе было десять лет...
– Я помню. – Феликс перебил его, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. – Ты ходил по квартире с ведром на голове, в ведре были проделаны дырки для глаз. Но потом оказалось, что через глаза тоже можно посылать особые лучи в мозг человека, и ты стал надевать очки с зеркальными отражающими стеклами, и даже спал в очках. Правда... без ведра.
– С пятьдесят восьмого года я наблюдался в строго засекреченной лаборатории биоинформации. Меня обследовали на предмет возможностей мозга сканировать и мысленно отдавать приказы.
– Ты двигал предметы, – кивнул Феликс, не открывая глаз. – Но это ты умел и до пятьдесят восьмого. Твои фокусы на мой день рождения – ложки ползут по столу к вазе. Почему ты стал носить ведро на голове?
– После опытов. Я реально боялся возможностей собственного мозга. Я должен был защитить вас от воздействия моих мозговых импульсов!
– А ребята во дворе говорили, что тебя в дурку определят. Замолчали только, когда ты молнию поймал.
– Ты помнишь? – оживился отец.
– Да. Протянул руку, и молния вошла в твою ладонь. Ты сжал ладонь в кулак, как сейчас, – большим пальцем внутрь, и убрал ее в карман. Больше со мной во дворе никто не разговаривал – боялись. Мы скоро переехали...
– Феликс, я не оправдал ожиданий ведомства, которое потратило на меня больше двадцати лет работы и массу дорогого оборудования. Из меня не получился сканер.
– Сканер?
– Была поставлена конкретная задача. Я должен был считывать информацию из любого другого мозга. Облом начался уже на мышах. Они впадали в коллапс от контакта со мной, но информация в их мозгах была категорически неопределима. Более того, я тоже впадал в коллапс от контакта с ними. Только представь! Животные мыслят не так, как люди! Не образами! Они гораздо развитей нас.
Отец в радостном восхищении посмотрел на сына. Феликс как мог изобразил ободряющую улыбку. Отец от такой его улыбки потихоньку затух глазами.
– Есть и положительные стороны, – вздохнул он. – Я выучил пять языков и досконально знаю историю, экономику и военные возможности многих зарубежных стран. Закрыв глаза, я могу представить улицы Парижа шестьдесят девятого года. До номеров домов, до мелочей! Тысячи метров кинопленки... А выехать никуда не могу. Даже сейчас. Зачем я тебя позвал... Мой дед был картежником. Отец мне рассказывал. Весь свой капитал дед заработал игрой. Перед смертью признался – он читал мысли игроков. Видел их глазами. Но только в моменты сильного напряжения и концентрации. Еще от страха. У отца ничего такого не наблюдалось. У меня – частичные намеки на сверхъестественные способности. Скажу честно – я мечтал о цирке. Лучше всего я обращался с огнем и электрическими разрядами. Я не просто ловил молнии. Я мог носить их, фигурально выражаясь, в кармане, а потом выпускать в любое место. Я мог стать самым известным фокусником, повелителем огня, но первое же сканирование мозга сильно уменьшило эту мою способность. Из меня готовили разведчика. Знаешь, жизнь, оказывается, такая нелепая штука... Она лишает человека возможности выбора, что бы там ни говорили на эту тему астрологи. И ведь как хитро лишает! Заманивает невероятными посулами, уводит в сторону от самого естественного – детских мечтаний...
Феликс смотрел на опущенную голову отца, на круглую плешь в обрамлении седого ежика и с трудом удержался, чтобы не накрыть эту плешь ладонью. Отец в детстве частенько заставлял его закрывать мозжечок рукой или шапкой, чтобы космические лучи не навредили мозгу в период своей сильной активности.
– Ладно тебе... – Он ограничился тем, что потрепал отца по плечу. – Не все так плохо. Зато мы жили, как сыр в масле катались. Черная икра по воскресеньям, спецобслуживание...
– С этой икрой – не поверишь! – оживился отец. – Мне же ее выдавали по разнарядке, когда к нам начальник из лаборатории КГБ на обед приходил! А я тогда сразу звонил сестре, чтобы племянники приходили покушать. Да... О чем это я?.. Ах, да! О тебе и твоем потомстве.
– Ты беспокоишься, что мой ребенок может быть сканером? – Феликс устал и решил двигаться к завершению этого странного разговора.
– Да, – просто ответил отец. – И это самая никчемная и трудная судьба для любого человека, уж ты мне поверь.
– Хорошо, – Феликс встал. – Я все понял и очень внимательно отнесусь к этой информации.
– Сядь! – сказал отец, не двигаясь. – Конечно, ты внимательно отнесешься к этой информации! Мне стоило больших усилий оградить тебя самого от исследований.
И Феликс сел.
– Хочешь сказать, что меня, как твоего ребенка, должны были...
– Хочу сказать, что мы срочно переехали после того, как на тебя напала собака!
Феликс ошарашенно посмотрел на отца. Он не помнил никакой собаки.
– Понятно, – кивнул отец. – Ты не помнишь. А переезд помнишь? Наш первый переезд, тебе было десять?
– Переезд помню, а собаку – нет...
– Хорошо. – Отец кивнул, как показалось Феликсу, с удовлетворением. – Посмотри на меня. В глаза посмотри. Ты шел после занятий из Дома пионеров. Скверик небольшой, на тебя зарычала собака...
Феликс вдруг увидел чахлый фонтанчик в сквере из детства так отчетливо, что вздрогнул. И собаку – большая овчарка с волочащимся поводком. И свои ноги – в сандалиях с дырочками...
– Вспомнил! – воскликнул он радостно. – Я убегал, а потом остановился, чтобы не быть трусом. Отец!.. – Феликс схватил его за руку. – Ты заставил меня вспомнить? Ты так умеешь?
– Ерунда. – Отец взял его ладони в свои. – Это ерунда, такое каждый захудалый психиатр сможет. С задатками гипноза, конечно... Вот заставить тебя забыть тот случай было сложно.
– Собака не напала, она свалилась в обмороке, я помню. – Феликс почувствовал радостное возбуждение. – И день тот помню, лето было, я сделал макет молекулы водорода!
– Собака умерла, никакого обморока. Свалилась, можно сказать в прыжке. Она прыгнула на тебя, это видели прохожие. И хозяин, кстати, видел. Важный чин в министерстве образования. Он пришел ко мне через три дня. Тебе конфеты принес за пережитый стресс, а мне справку от ветеринара. Смерть овчарки наступила от сильных изменений мозга. Он сварился. Чиновник просил не жаловаться, собака, получается, была не совсем здорова, и все такое...
– Подожди. Кто сварился?.. – не понял Феликс.
– Мозг собаки выглядел так, как будто его сварили в кипятке. Приди этот чиновник к другому какому человеку, тот бы ничего не понял. Но я-то уже был лабораторной крысой, я уже знал, как воздействуют на все живое электромагнитые волны. Вот так...
– Ты хочешь сказать, что собака в прыжке получила микроволновый заряд...
